Тимья́н, а также чабре́ц, гораздо реже чебре́ц (лат.Thýmus, от др.-греч.θύμος или θύμον) — известнейшие лекарственные и пряно-ароматические растения из крупного рода Тимьян семейства Яснотковые (лат.Lamiaceae). Представители рода — низкорослые, иногда карликовые ароматические кустарнички и полукустарнички. Виды рода принадлежат к числу важнейших эфиромасличных растений, содержащих фенольные соединения — тимол, карвакрол и другие.
По одной из распространённых версий название происходит от греч.θυμός или «thymos», означающего храбрость, поскольку тимьян в то время символизировал жизненную энергию, а атлеты смазывали его ароматными маслами свою грудь перед началом игр или «thymiama» — выражения древних греков для обозначения благовония (фимиама), которое использовалось в храмах того времени из-за его сильного аромата. Известно множество народных названий тимьяна (в большей степени относящиеся к виду Тимьян ползучий (лат.Thymus serpyllum): богородская трава (богородичная травка), боровой перец, верест, жадобник, лебюшка, лимонный душок, мухопал, чабрец, фимиамник, чебарка...
Чем более приближаешься к морю, тем реже видишь малорослые деревья и кустарники, которые, наконец, у левого берега Колымы, около 35 верст севернее Нижне-Колымска, вовсе исчезают. На правом берегу лес простирается, однакож, немного далее к северу. Вообще сей берег по сухой и глинистой почве благоприятнее для прозябаний, которые растут здесь сильнее и в большем разнообразии, нежели по ту сторону на мертвой, льдистой и болотной почве. На равнинах, покрытых хорошей травой, попадаются тимьян и в особенности полынь, также цветет шиповник. Чета влюбленных находит сентиментальную незабудку на берегах ручейков. <...> Из растений и кореньев полезны только тимьян и макарша; первый употребляется преимущественно для куренья, а иногда и в пищу.[2]
— Фердинанд Врангель, «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю», 1841
Ближе они становились темно-зелеными, а еще ближе светлели и пестрели самыми разнообразными цветами. Цепкая и тягучая повитель с бледно-розовыми цветочками переплела желто-зеленый, только что начинающий белеть, ковыль; темнолиловая, высокая, с густым запахом богородицкая травка поднимала свою махровую головку из лохматого овсюка; зеленый красавец пырей с пушистой головкой и молодой чернобыль перемешались с желтым дроком, румяной червоницей и крепким, приземистым белоголовом.[6]
Не забудем, наконец, и пчеловодства, очень важного и прибыльного в древнем хозяйстве вообще; поросшие тимьяном склоны Гиметта были богаты пасеками, прославившими «аттический мёд» с его характерной приятной горечью. Афинянин чувствовал естественную, здоровую тягу к своей родной Деметре, да и его правительство всячески старалось сохранить стране ее крестьянское население; но самые тщательные орошения и террасовки не могли увеличить площадь плодородной земли настолько, насколько это соответствовало бы приросту населения.[4]
Тропинка вьется горным ущельем, через рытвины и промоины; ей трудно с ребенком на руках. Но вот зеленая мурава, вся благоухающая тимьяном; ключ уже недалеко, но все же придется прыгать через валуны и колоды. Пусть же Офельт посидит в траве на солнышке, без него ей будет ловчее. Вот уже и ключ; товарищи зачерпнули воды, сколько надо было, можно возвращаться. Сейчас будет луг, на котором она оставила мальчика на траве среди тимьяна; как бы его не ужалила пчела!..[7]
Видовое название этого колокольчика показывает, что цветы его крупной величины; потом я заметил тимьян с уже поблекшими жёсткими фиолетовыми цветами; крупную веронику, имеющую бархатисто-опушённые стебли и короткие остроконечные зубчатые листья. Каков цветок у неё ― сказать не могу. Судя по увядшим венчикам, мне показалось, что у неё были небелые, а синие цветы. Затем борец ― пышное высокое растение с мелким пушком в верхней части стебля и бархатистыми большими листьями; засохшие цветы его, расположенные крупной кистью, вероятно, были тёмно-голубые.[8]
На каменистых открытых участках можно также выращивать некоторые вечнозеленые кизильники (Cotoneaster dammeri, C. horizontalis, C. adpressus); зверобои (Hypericum calycinum, H. olympi-cum) с великолепными крупными желтыми цветками, а также тимьяны, или чабрецы (Thymus), образующие пряные коврики с розовыми, малиновыми или белыми цветками на песке и гравии.[9]
Несколько минут они сидели молча, улыбаясь и любовно рассматривая друг друга, точно они не видались целые годы. В овраге было тихо; только слышно было, как гудели пчелы над цветами мяты и богородской травы. Молодой человек придвинулся к девушке и взял её руку. <...>
На небе загорались звёзды. Зеленый скат оврага был увлажнен росою; мята и богородская трава благоухали сильнее; майские жуки то и дело проносились мимо с монотонным гудением. В кустарнике бобовника пел соловей.[10]
И ему скучно. Хочется прочь из терема и этого игрушечного сада в настоящий лес, на поле, на реку, в неизвестную даль; хочется убежать, улететь ― он завидует ласточкам. Душно, парит. Тепличные цветы и лекарственные травы ― маерам, темьян, чабер, пижма, иссоп ― пахнут пряно и приторно.[11]
— Чай произвел большой фурор, и его пьют все, кто хочет сэкономить на завтраке. Наверняка в любой семье на окошке стоит фуксия, так вот, чай состоит из сушеных листьев фуксии и самого обыкновенного сена, которого всегда можно отщипнуть на улице от проезжающего воза — не только на счастье, но и к завтраку. Для вкуса в чай добавляется немного тимьяна или лаврового листа, корица, гвоздика, а подслащивается он вместо сахара кормовой патокой. Это не только питательно, но и хорошо влияет на кровообращение. Вкус можно улучшить также листьями плюща или — что более желательно — магнолиевым цветом. Для подкраски кладется луковая шелуха, а для устранения дурного запаха изо рта — немного тмина. Страдающие бессонницей могут варить его с хвостиками от вишни. Это универсальный чай, не сомневаюсь, ты по достоинству оценишь его вкус.
Хорош вкус — будто тебя носом ткнули в навозную жижу!
Побудем здесь, пока не стемнеет. Обрыв. Лунная поверхность плато Караби, святой источник из водопроводной трубы, чай из тимьяна и мяты, сладкая до черноты ежевика на трассе, где нас никто не подбирает. Гарик, нам обязательно возвращаться? ну, в Москву?.. ведь и в Крыму люди живут, — значит, можно?[12]
Просонки да храпы
Не избыть кацеёй с аравийским тимьяном…
Я хочу песнословить рублёвские вапы,
Заозерье перстов под гагарьим туманом.[13]
— Николай Клюев, «От березовой жилы повытекла Волга...», 1922
Принуждённые лечить зубы У современных знахарей Знают этот запах грубый,[14] Этот утрированный сельдерей.
Вот и отвернулась крошка,
А я вонью пренебрег;
Мужеством, живучим, как кошка,
Жизнь любви ее сберег.[15]
— Георгий Оболдуев, «На сберегательное дышло...» (из сборника «Устойчивое неравновесье»), 1932
Крестом повязали тесьму ―
Повывесть заморскую тьму,
И семь безутешных недель
Ларец был тебе колыбель,
Пока кипарис и тимьян
На гостя, что за морем ткан,
Не пролили мира ковши,
Чтоб не был зипун без души![13]
— Николай Клюев, «Я помню зипун и сапожки...» (из цикла «Песнь о Великой Матери»), 1934
Бродил бы с табором лунным
(Странно-туманно).
Кони под месяцем юным. Запах тимьяна.[16]
↑ 12Н. Клюев. «Сердце единорога». СПб.: РХГИ, 1999 г.
↑«Знают этот запах грубый» — скорее всего, здесь Георгий Оболдуев имеет в виду широко употреблявшиеся в стоматологии кристаллы тимола (экстракта чабреца), имеющие ярко выраженный, «утрированный» сельдерейный запах.
↑Г. Оболдуев. Стихотворения. Поэмы. М.: Виртуальная галерея, 2005 г.
↑Давид Самойлов. Стихотворения. Новая библиотека поэта. Большая серия. Санкт-Петербург, «Академический проект», 2006 г.
