Социальное расслоение, вече и весь Псков в XIV – XV вв.
А. А. Вовин
Введение.
В предыдущей главе «Князья, посадники и сотские» были рассмотрены вопросы функционирования и развития этих институтов власти. Было показано, в частности, что посадничество не оставалось неизменным на протяжении всего периода, а, становилось наследственным, увеличиваясь в количественном отношении. Понятие посадник постепенно приобретало новые значения, помимо должности городского магистрата оно теперь обозначало члена отдельной условно закрытой социальной группы, который имел исключительное право на замещение поста степенного посадника. Последний, начиная со второй трети XV века, в противовес просто посаднику оставался именно должностью, не передаваемой по наследству, а сменяемой, не вполне, впрочем, понятно каким путем.
В предыдущей главе мы также показали, что, поскольку бояре начинают упоминаться в источниках позже, чем посадники, было бы слишком смело предполагать, как это чаще всего делалось в существующей историографии, что посадничество было производным от боярства. Мы предположили, что скорее верно обратное: возникновение боярства стало следующим шагом (после превращения посадничества в своеобразный наследственный патрициат) в процессе социальной дифференциации населения Пскова. Относительная однородность последнего на начало XIV века подтверждается не только отсутствием в источниках упоминаний о каких либо социальных группах, входящих в состав населения Пскова, но и археологическими данными. Раскопки в пределах стены посадника Бориса, постройка которой стала первым этапом в объективном процессе быстрого географического роста города в XIV – XV вв., показали относительное однообразие городской застройки первой половины XIV века, что резко контрастирует с картиной, открывшейся перед В.Л. Яниным в Новгороде с его большими боярскими усадьбами. Если продолжать сравнение с Новгородом, то и отсутствие в источниках описаний псковских внутренних смут вплоть до середины XV века, отличается от той картины, которую мы видим в новгородских летописях, пестрящих описаниями расправ с неугодными боярами и выступлений мятежной толпы.
Вместе с тем, становится ясно, что к последней четверти XV века некогда социально однородное население Пскова перестает быть таковым. События 1483-1486гг., которые мы будем еще разбирать ниже, являются тому наглядной иллюстрацией, равно как и начало процесса формирования служилого землевладения в Пскове второй половины XV века, при отсутствии такого ранее. Более того, термины, могущие обозначать различные социальные группы, начинают упоминаться в источниках только начиная с первой четверти XV века, и на протяжении всего этого столетия в источниках самого разного происхождения наблюдается устойчивый рост употребления таких терминов и включение их, начиная с последней трети XV века в состав «формул власти», которые мы встречаем как нарративных, так и в документальных источниках. Одним словом, стоит признать, что Псков за рассматриваемые два столетия прошел длинный путь от социальной однородности в начале до достаточно пестрой разнородности в конце. Наша рабочая гипотеза, обрисованная еще в предыдущей главе, состоит в том, что развитие политических институтов стало следствием тех социальных изменений, которые происходили в Пскове в XIV-XV вв. В настоящей главе мы попытаемся применить эту гипотезу для объяснения одной из наиболее остро стоящих в традиции изучения псковского средневековья проблем. Речь идет о степени участия самых широких слоев населения в управлении Псковом. В историографии эта проблема зачастую сводится к вопросам о составе и полномочиях псковского веча.
Три концепции веча.
Вопрос о вече в историографии на самом деле нужно понимать шире, чем вопрос о его происхождении и составе. В его рамках, как правило, рассматривался и проблема элитарности или же напротив эгалитарности системы управления Псковом. С моей точки зрения, которая будет обоснована ниже, для решения вопроса о степени демократичности псковской политической системой необходимо разорвать порочный круг трактовок понятия вече, так как на псковском материале они заводят исследователя в тупик. Круг проблем, очерчиваемый, обычно в рамках «вечевой» тематики может и должен быть решен на другом материале.
Существуют три концепции понимания веча, которые в известной степени противоречат друг другу. Все они появились еще в XIX веке, и, идя по спирали, занимали в разное время ведущие позиции в мейнстриме исторической мысли. Вече, как правило, изучалось как общерусское явление без учета региональной специфики. Псковское вече, как частный случай, лишь дополняло общую картину, а не изучалось отдельно. Оно попадало в фокус внимания как исследователей Пскова, наряду с другими его политическими институтами, так и тех, кто занимался изучением именно веча на всей территории расселения восточнославянских племен. И в том и в другом случае вече, зачастую, изучалось как единое явление, то есть фактически не предпринималось попыток изучения псковского веча отдельно, на него напротив проецировалось то, что было известно о вече в других городах и в другие периоды.
Н.М. Карамзин видел в вече собрание жителей наиболее значимых городов, могущее в некоторых случаях ограничивать княжескую власть. При этом, поскольку в фокусе его работы находилась скорее княжеская власть, вечу исследователь уделил достаточно мало внимания.
Карамзин Н.М. История государства Российского. М. 1991. Т. III. c. 466 Тем не менее можно говорить о том, что он заложил основы одной из традиций изучения веча, в которой последнее представлялось исключительно городским собранием, в котором могли участвовать широкие круги городского населения. Схожей была позиция целого ряда историков середины XX века,
См., например: Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М. 1950, Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М. 1956 которые пытались, проводя широкие исторические аналогии с западноевропейскими городами, сравнить вече в с коммунальными собраниями. Новую жизнь в «городскую» концепцию вдохнул П.В. Лукин.
Лукин П.В. Вече: Социальный состав. // Древняя Русь. Очерки политического и социального строя. М. 2008. С. 33-147 Исследователь, отрицая коммунальную природу веча, называет его «собранием свободных горожан», не имевшим генетической связи с племенными собраниями догосударственной эпохи. По мнению П.В. Лукина, вече не было регулярно собирающимся органом власти, а созывалось «от случая к случаю».
Там же. С. 145 Исследователь, проводя анализ употребления слова вече, как в домонгольских, так и в сравнительно поздних источниках, приходит к выводу о широком социальном составе веча. Ю. Гранберг
Гранберг Ю. Вече в древнерусских письменных источниках: функция и терминология. М. 2004. С. 100 - 135 приходит к другим выводам относительно значения этого термина. Исследователь провел анализ всех употреблений слова вече, отказавшись от априорного знания о нем. Сопоставив контексты употребления этого слова в псковских летописях, Ю. Гранберг пришел к выводу, что вече это не название собрания, политического органа, а скорее места, где собирались псковичи. Вместе с тем, исследователь не отрицает городскую природу веча, и на этом основании, мы причисляем его к сторонникам «городской» концепции.
Автором второй концепции понимания веча следует признать, по-видимому, М.П. Погодина, который первым высказал мысль об ограниченном социальном составе собрания. В его представлении в вече участвовало «низшее сословие военное», могущее нерегулярно собираться для решения различных вопросов.
Погодин М.П. Исследования,замечания и лекции о русской истории. М. 1856. Т.7. С. 142-153 Надо сказать, что идея об узком социальном составе веча долгое время была достаточна маргинальной в историографии. Ее по настоящему развили историки второй половины XX века, среди которых нужно, прежде всего, упомянуть В. Л. Янина, который никогда специально не занимался Псковом. Его работы, однако, в особенности «Новгородские посадники» и «Новгородская феодальная вотчина», дали мощный толчок развитию изучения политического ландшафта Пскова. Идеи В. Л. Янина были необычайно плодотворны. Метод исследователя, называемый им самим комплексным источниковедением, подразумевает широкое использование археологических источников в дополнение к письменным. С его помощью В.Л. Янину удалось доказать существование в Новгороде влиятельной социальной группы бояр землевладельцев, связанных с кончанско-уличанской системой.
Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина. М. 1981. Исследователь пошел еще дальше, предположив, что новгородское боярство, закрытая олигархическая группа, фактически управляла Новгородом. На вече, по его мнению, собирались, главным образом, упомянутые бояре и немногие представители других социальных групп, контролируемых боярством. Здесь, надо сказать, аргументация В. Л. Янина представляется несколько более зыбкой. Так, например, в качестве одного из основных аргументов в пользу олигархического характера новгородского веча он привел исторические размеры площади перед собором св. Софии, куда, по его мнению, не могло вместиться более трехсот сидящих человек. Как недавно показал П. В. Лукин на основе анализа документов ганзейского двора, новгородцы на вече не сидели, а стояли, или, по крайней мере, не всегда сидели. Площадь в таком случае могла вместить уже несколько тысяч человек.
Лукин П.В. Новгородское вече в XIII – XV вв. Историографические построения и данные ганзейских документов. // http://www.eu.spb.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2712&Itemid=893 Нам известно, помимо этого, из летописных источников, что новгородцы чаще собирались на вече на Торговой стороне у Ярославова дворища, где пространства еще больше. Концепция В. Л. Янина, несмотря на некоторую скользкость конечных выводов, дала мощный толчок дальнейшему изучению Новгорода и Пскова. Во второй половине прошедшего века большинство исследователей, занимавшихся этими городами, в той или иной степени разделяли идеи В.Л. Янина о всесильности боярской олигархии и фиктивности власти веча. Нужно сказать, что, даже среди тех, кто работает в рамках его концепций, полного единодушия нет. Применительно к Пскову мысли схожие с концепцией В. Л. Янина высказывали в разное время Б. Б. Кафенгауз и И. О. Колосова. Первый, высказавший в своих поздних работах мысли, созвучные его идеям, оставался, тем не менее, сторонником мнения о более эгалитарном характере устройства Пскова. Иными словами, он, признавая политическую силу посадничества, тем не менее, не считал вече фиктивным органом, послушно исполняющим волю «боярского совета».
Кафенгауз Б.Б. Древний Псков : Очерки по истории феодальной республики. М. : Наука, 1969 И.О. Колосова прямо экстраполирует на Псков концепцию посаднического правления, формирующегося на основе кончанского представительства и полностью впоследствии подмявшего под себя вечевые вольности. Более того, в конфликте «несовместимых по сути политических систем», т.е. вечевого строя и боярского правления И.О. Колосова телеологически видит причины конца псковской самостоятельности.
Колосова И.О. А посадникам доложить господину Пскову на вече… // http://edapskov.narod.ru/kolposadn.txt Работа исследовательницы построена на анализе богатого летописного материала, позволившего исследовательнице выстроить объективную картину развития института посадничества. Вместе с тем И.О. Колосова активно пользуется широкими обобщениями и не вполне убедительными рассуждениями, основанными, в том числе, на работах В.Л. Янина. Так, например, приняв в начале работы предположение о тождественности новгородских и псковских властных институтов, исследовательница в заключении предъявляет эту тождественность как результат собственного исследования. К выводам об олигархическом характере веча приходит и С.В. Белецкий,
Белецкий С.В. Печати псковские. // Сфрагистика средневекового Пскова. Выпуск I. СПб. 1994. отталкиваясь от сфрагистического материала. Вместе с тем, нужно сказать, что, несмотря на бесспорность материальных источников, на которые опирается исследователь, их интерпретация не представляется в той же мере очевидной. Создается впечатление, что скорее не анализ породил выводы, а выводы анализ. Современная исследовательница Т. Л. Вилкул, использовавшая вече нарративистский метод для изучения летописных упоминаний веча, заключает, что, на самом деле, это переоцененное понятие, отражающее скорее сознание летописца, а не историческую реалию. Не отрицая, тем не менее, существование самого явления, Т.Л. Вилкул приходит к выводу о его аристократической природе, чем, в сущности, повторяет основные положения концепции В. Л. Янина.
Вилкул Т. Л. Люди и князь в древнерусских летописях середины XI – XIII вв. М. 2009
Третья концепция была создана И. Д. Беляевым и В. И. Сергеевичем. Они полагали, что вече – политический институт, развившийся из народных собраний древних славян. Наиболее подробно «земско-вечевая» теория веча была разработана в труде В. И. Сергеевича «Русские юридические древности». Так, исследователь высказывает мысль о том, что вече существовало с незапамятных времен и самим своим существованием демонстрировало слабость княжеской власти.
Сергеевич В. И. Русские юридические древности. Том ΙΙ. СПб. 1893 C. 33 Еще одним важным постулатом концепции исследователя стало утверждение, что естественным правом участвовать в вече обладал каждый лично свободный мужчина, вне зависимости от того, жил он в городе или нет.
Там же. С. 55 Таким образом, в представлении историков, придерживающихся земско-вечевой теории, которая господствовала в историографии вплоть до 40-х годов XX века, в вечевом собрании города, могли участвовать все свободные жители волости. Аргумент, который часто приводят сторонники такой концепции, базируется на упоминании в Новгородской I летописи псковичей и ладожан, участвовавших в новгородском вече в XII веке. В 70-е годы XX века схожие с земской теорией мысли высказал И. Я. Фроянов, увидевший в древнерусском городе аналог древнегреческого полиса. Идею исследователя о древнерусских «городах-государствах» как центрах вечевой деятельности на данный момент развивают некоторые его ученики. Надо сказать, что большая часть аргументации И. Я. Фроянова и историков его школы базируется скорее на широких исторических сравнениях, чем на анализе источников.
Вообще, внеисточниковые, априорные представления о вече, во многом характерны для работ представителей всех трех концепций, за исключением, пожалуй, лишь последних исследований П. В. Лукина и Ю. Гранберга.
Вече.
Рассмотрим упоминания псковского веча в источниках. Самым ранним обычно
См., например, Аракчеев В. А. Средневековый Псков. Власть, общество и повседневная жизнь в XV – XVII веках. Псков 2004. С. 59. считается грамота Пскова Якову Голутиновичу, которую издатели ГВНП датировали 1308-1312 гг. Грамота заканчивается словами:
То воля господина Великого Пскова у святой Троицы на вече. Послухи сему Борис посадник, да Петр збиручей, да Иван збиручей.
Основой для датировки послужило упоминание летописного Бориса,
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М., Л., 1949. С. 318 в котором составители увидели посадника начала XIV века, при котором произошло первое расширение города (стена посадника Бориса). Нужно признать, что такая датировка не выдерживает никакой критики. Борис начала XIV века не единственный посадник, известный нам под таким именем. Например, под 1498г. упоминается другой посадник Борис
Псковские летописи. Выпуск I. С. 82. Кроме того, мы знаем имена далеко не всех псковских посадников на протяжении XIV – XV вв. и не можем утверждать, что не было других посадников, носящих такое имя. Выражение господин Великий Псков, совершенно не характерное для начала XIV века, начинает встречаться в источниках только со второй половины XV века. Даже если приведенных выше аргументов не достаточно для передатировки грамоты концом XV века, можно, по крайней мере, говорить о том, что датировка ее началом XIV века более чем сомнительна.
Примечательно, что следующее по хронологии упоминание веча относится уже к XV веку, более того ко второй его половине. В П1Л вече первый раз упоминается под 1456г.:
… биша чолом на вечи псковичем.
Там же. С. 54
В П2Л под 1463г.:
… а иные люди на вечи сь степени спхнули его
Псковские летописи. Выпуск II. С. 52
С середины XV века вече начинает упоминаться в летописях уже довольно регулярно, всего на протяжении 1456 – 1510гг., как подчитал В. А. Аракчеев, 66 раз.
Аракчеев В. А. Средневековый Псков. Власть, общество и повседневная жизнь в XV – XVII веках. Псков 2004. С. 59.
В псковских актах вече первый раз упоминается в грамоте 1480г.
Се урядиши князь псковский Василей Васильевич и вси посадники псковские и весь господине Псков на вечи послом ехати…
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М., Л., 1949. С. 325.
ПСГ содержит несколько упоминаний веча, некоторые из которых весьма существенны для понимания сути явления:
Заглавие: Ся грамота выписана из великого князя Александровы грамоты и из княж Костянтиновы грамоты и изо всех приписков псковъских пошлин по благословению отец своих попов всех 5 съборов, и священноиноков, и дияконов, и священников и всего Божиа священьства всем Псковом на вечи, в лето 6905-е
Статья 3: А которому посаднику сести на посадниство, ино тому посаднику крест целовати на том, что ему судит право по крестному целованию, а городскими кунами не корыстоватися, а судом не мстится ни на кого ж, а судом не отчитись, а правого не погубити, а виноватого не жаловати, а без исправы человека не погубити ни на суду на вечи.
Статья 4: А князь и посадник на вечи суду не судят…
Статья 108: А которой строке пошлинной грамоты нет, и посадником доложить господина Пскова на вечи, да тая строка написать. А которая строка в сей грамоте нелюба будет господину Пскову, ино та строка волна выписать вонь из грамот.
ПСГ, как уже говорилось выше, неоднозначно датируемый памятник. Самый ранний период, которым датируют ПСГ, конец XIV века. Это внутренняя датировка источника, входящая в противоречие с упоминаемыми в заглавии «попами всех пяти соборов», последний из которых упоминается в летописи под 1462г. По всей видимости, ПСГ – памятник, в котором сосуществуют напластования различного времени. Таким образом, мы можем отнести упоминания веча в ПСГ к периоду 1397-1462гг. Сопоставляя это со всем вышесказанным, мы приходим к выводу, что псковское вече, или, по крайней мере, термин, его обозначающий появились не ранее первой половины XV века. Это довольно сложно объяснить в рамках существующих теорий веча. Как писал В. А. Аракчеев, «парадоксальность феномена веча состоит в трудно совместимом противоречии между теоретическими представлениями и сведениями источников о нем».
Аракчеев В. А. Средневековый Псков. Власть, общество и повседневная жизнь в XV – XVII веках. Псков 2004. С. 59. Мы попытаемся разрешить эти противоречия, рассмотрев контексты употребления этого термина в псковских источниках.
На первый взгляд упоминания веча свидетельствует о его властных полномочиях. Так, начиная со второй половины XV века, термин устойчиво входит в состав как «формул власти», которые мы находим как в летописании, так и в интитуляции псковских актов. Трактуя статью 108 ПСГ, И.О. Колосова даже высказала мнение о его «законотворческой функции».
Колосова И.О. Вместе с тем, нужно отметить, что с грамматической точки зрения, как видно из приведенных выше примеров, «вече» не используется в качестве подлежащего, действующего лица, что, по меньшей мере, странно, если речь идет об органе власти, обладающем широкими полномочиями. Заметим, что термины, обозначающие другие институты власти, такие как князь, посадники и соцкие, в отношении которых сомнений в их властных полномочиях не возникает,
См. предыдущую главу. постоянно используются в качестве подлежащего. Вече же преимущественно входит в состав конструкций на вече или в вече, то есть обстоятельства времени, места или условия. Исключениями можно считать два случая употребления термина в другом качестве в П1Л: поставиша вече
Псковские летописи. Выпуск I. С. 64 и ино бы у вас вечья не было.
Там же. С. 94 Два этих употребления не позволяют нам согласиться с Ю. Гранберга, понимавшим псковское вече, скорее как название места, а не как властный орган.
Гранберг Ю. Вече в древнерусских письменных источниках: функция и терминология. М. 2004. С. 100 - 135 Вместе с тем, убедительно звучат его же слова о том, что вече «это термин, описывающий политическую активность псковичей». В псковских источниках вече упоминается лишь с 1456г. (за исключением упоминаний его в ПСГ, которая с трудом поддается датировке).
Псковские летописи. Выпуск I. Л. 1941. С. 54 Сам факт такого неожиданного появления этого слова в источниках породил споры среди исследователей. Не будучи ни разу использовано до этой даты, оно неожиданно входит в употребление на довольно короткий отрезок времени 1456 – 1510 гг. Это трудно представимо, если мы продолжаем считать вече властным органом. Здесь на помощь приходят данные археологии. С.В. Белецкий пишет, что в 20-е – 30-е годы XV века «произошла капитальная перестройка вечевого комплекса» и Троицкого собора.
Белецкий С.В. Средневековый Псков. (Опыт периодизации) // Древний Псков. Исследования средневекового города. СПб. 1994 С. 46 Это может объяснять позднее появление слова вече в источниках, если предположить, что в вышеуказанный период с точки зрения псковичей был именно переустроен «вечевой комплекс», т.е. построено само вече как место собрания псковичей.
Более приемлемым объяснением значения слова вече в псковских источниках мне кажется понимание его не как места, а как церемонии. Прежде всего, этимологическая связь веча с некой сходкой и советом лежит на поверхности. То есть несомненно, что исторически вече обозначало все же собрание людей, что мы и наблюдаем на древнерусских материалах. Для перенесения такого значения с совета на место, где это собрание происходило, необходима долгая и устойчивая традиция проведения собрания, называемого именно таким образом. Между тем ее нам в псковских источниках обнаружить не удалось.
Если же слово вече означает некоторую церемонию, то все становится на свои места. В предыдущей главе в абзаце, посвященном княжеской власти, было отмечено, что в середине XV века наблюдается тенденция к ритуализации власти. Это хорошо объясняет и появление в этот период вече. Оно становится необходимым условием принесения князем присяги Пскову. Выше уже приводилось несколько примеров того, как князь целовал на вечи крест ко Пскову. Без этого действия интронизация князя была не полной, как мы видим на примере князя Репни-Оболенского.
Вече было неизменным условием осуществления важнейших символических актов, связанные с получением или утратой власти. Оно было условием не только начала, но и окончания полномочий псковских князей в том числе, если разрыв происходил по воле самого князя. Так Александр Чарторыйский попрощався на вече: яз де вам не князь,
Там же. С. 58 а князь Иван Александрович псковичем оудари челом на вече за все добро псковское и поеха изо Пскова.
Там же. С. 72
Мы можем проследить устойчивую связь с вечем (как ритуалом) не только князя, но и псковского посадника. С середины XV века помимо обычных упоминаются также степенные посадники, связь которых с вечевой степенью, известной нам как по письменным, так и по материальным источникам, вряд ли может быть поставлена под сомнение. Посадник на вече мог быть убит всем Псковом, как это произошло с Гаврилом в 1484г.
Там же. С. 84
Нам также известны по летописям доклады посадника псковичам на вече. Формулировки правиша посольство на вече, явити Пскову на вече, биша челом на вече встречаются множество раз. Такие же формулировки встречаются в описании заключения договоров Пскова с Ливонией. Так, в 1464г. посадники целоваше крест на вечи перед Юрьевским послом.
Там же. С. 69 Затем уже юрьевцы целуют крест перед псковским послом в Юрьеве. Зачем ливонские послы были допущены в Кром, куда по свидетельству Жильбера де Лануа, побывавшего в Пскове в начале XV века, ни один католик не мог войти под страхом смерти?
Voyages et ambassades de messier Guilbert de Lannoy. Mons 1840, c. 22 Очевидно, что, как и во всех примерах выше, целование креста, как и любое другое действие, произведенное на вече, обладало в глазах современников особой силой и значимостью.
Все вышесказанное о вече относится скорее к области истории понятий, чем политических институтов. Укоренившееся в историографии словоупотребления, такие как, «вече решило», «по воли веча» и пр. кажутся мне в свете вышесказанного противоречащими языку источника и его логике. Вече может быть признано политическим институтом в духе неоинституционализма, как явление воспроизводящееся, постоянное, политический ритуал. Однако, оно никоим образом не может считаться органом управления, принимающим какие-либо решения, это просто противоречило бы источникам.
Как объясняется позднее появление веча в источниках? На мой взгляд, это явление можно поставить в ряд других. С. В. Белецкий на археологическом материале показал, что в середине XV века наблюдается тенденция к подчеркиванию «столичных функций» Пскова.
Белецкий С. В. Средневековый Псков. Опыт периодизации. // Древний Псков. Исследования средневекового города. СПб. 1994. С. 43-49 К этому времени, перестраивается Троицкий собор, создаются каменные Перси, вечевая степень (1424г.). Тогда же, в середине XV столетия меняется тип псковской печати. От себя добавим, что, возможно, речь идет не просто о внешнем оформлении величия города, а о глубинных внутренних процессах институциализации, усложнения всего политического механизма Пскова. В это же время появляется последняя редакция ПСГ, начинается, согласно А. Н. Насонову, псковское летописание. В этом контексте понятно и появление новой риторики в письменных источниках: выражения господин великий Псков, Псковская держава. Растущий город, стремящийся подчеркнуть свое величие, и одновременно равновеличие по отношению к Новгороду, ищет новую терминологию. Заимствование новгородских понятий и формулировок, которое мы, по всей видимости, наблюдаем в случае господином великим Псковом, кажется естественным путем ее нахождения. Вероятно, появление понятия вече для обозначения уже давно существовавших, как будет показано ниже, собраний горожан стало еще одним этапом во внешней «новгородизации» псковских реалий. Однако, в силу инертности общества новое понятие не стало сразу названием собрания, а лишь условием его проведения, церемонией, ритуалом. Упомянуты выше примеры использования термина вече вне конструкции на вече \ в вече относятся уже к самому концу самостоятельности Пскова, что показывает некоторую динамику значения и словоупотребления термина. Новгородским заимствованием объясняется, на мой взгляд, и позднее
См. предыдущую главу. появление в псковских источниках концов.
Вместе с тем, все, что было выше сказано про вече, никоим образом не затрагивает социально-политических вопросов псковской истории, не имеет отношение к спору об элитарном или эгалитарном характере псковской системы управления. Становиться очевидным, что понятие вече не может быть тем ключом, при помощи которого нам удастся эти вопросы разрешить. На первый взгляд кажется, что решение вопроса о степени демократичности управления Псковом зашло в тупик. Однако, на мой взгляд, необходимо лишь отказаться от попыток ответить на него, основываясь только на трактовках термина вече, и обратиться к другим понятиям – (весь) Псков» и «(мужи) псковичи.
Весь Псков и мужи псковичи.
Термины, вынесенные в подзаголовок раздела синонимичны. Это легко доказать на материале источников как нарративного, так и документального характера. Они зачастую чередуются даже в рамках одного документа. Так, например, в договорной грамоте Пскова с Ливонским орденом 1417г. читаем:
… нас послали наши власти, посадник псковский и весь Псков
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М., Л., 1949. С. 318…. не помогать… против нас псковичей
Там же. С.320.
В грамоте Пскова царю Ивану Васильевичу1477г.:
…великому князю Ивану Васильевичу, царю всея Руси, посадники псковские степенные, и старые посадники, и сынове посадничьи, и бояре,и купцы, и житьи люди, весь Псков, челом бьем… добровольные люди, весь Псков челом бьем.
Там же. С. 324.
Добровольные люди – формулировка, часто встречающаяся в псковском летописании, начиная со второй половины XV века. Она использовалась, как правило, в сношениях с московскими князьями:
… о печаловании своея отчины, мужей псковичей, добровольных людей.
Псковские летописи. Выпуск I. С. 58
Из последнего примера видно, что под добровольными людьми подразумеваются именно мужи псковичи. Более того, очевидно, что отчиной не могут быть люди, следовательно, в вышеприведенном отрывке мужи псковичи используются в значении Псков. Собственно, летописный (и не только) рефрен «отчина великого князя, Псков» и служит тому дополнительным подтверждением.
Параллельное чтение разных псковских летописей дает дополнительное подтверждение такой синонимичности. Ниже разобран лишь один пример, но он демонстрирует общую закономерность.
П1Л (Тихановский)
П2Л (Синодальный)
П3Л (Строевский)
Князь Григорий Еостафьевич и Захария посадник и вси мужи псковичи оучиниша новую стену
Псковские летописи. Выпуск I. С. 26.
Князь Григорий Остафьевич и Захария посадник и весь Псков заложивше
Псковские летописи. Выпуск II. С. 30
Князь Иван Ондреевич и князь Григорий Остафьевич и посадник Захария Короминич и псковичи поставиша.
Там же. С. 108
Думается, приведенных выше примеров достаточно для того, чтобы признать синонимичность выражений «(весь) (господин) (великий) Псков» и «(все) (мужи) псковичи». Разумеется, можно отметить некоторые особенности употребления того или иного варианта в зависимости от источника. Если в летописании они используются в соотношении примерно 50\50, то в псковских актах преобладает все же первый вариант, что, вероятно, позволяет считать его чуть более официальным.
В псковском летописании мы часто встречаемся с формулой: князь, посадник и весь Псков или князь, посадник и все псковичи (мужи-псковичи). Она рефреном повторяется во всех псковских летописях в контексте принятия тех или иных политических решений. Нельзя, конечно, сказать, что формула эта предстает всегда в одном неизменном виде - вариантов у нее много. Один из самых распространенных отличается отсутствием князя (посадник и весь Псков). Самый расширенный вариант мы находим в Тихановском списке Псковской I летописи:
А князь псковский, и посадники псковски, и боляря, и добрые люди, и вси мужи псковичи.
Псковские летописи. Выпуск I. Л. 1941. С. 51
При этом в П2Л более пространные формулировки зачастую заменяются краткими весь Псков или псковичи. В случае с П2Л краткость объясняется в рамках гипотезы Грабмюллера, согласно которой Синодальный список был составлен одним из участников брани о смердах для оправдания или высвечивания собственной роли. Все события до 1462г. представлены в нем в весьма сокращенном виде. Справедливость последнего утверждения исследователя легко проверить при сличении Тихановского (П1С) и Синодального (П2С) списков, восходящих к своду 1464г.
Тихановский
Синодальный
1455г.
А посадники псковские и все мужи псковичи много ему биша челом
Псковские летописи. Т. Ι. c. 52
А псковичи много ему биша челом
Псковские летописи. Т. ΙI. C. 49
1456г.
Посадники псковские, и боляря, и вси мужи псковичи прияша его с великой честью
Псковские летописи. Т. Ι. С. 54
Псковичи …. прияша его честно
Псковские летописи. Т. ΙI. C. 49
Многочленные формулировки Тихановского списка в Синодальном сокращаются до одночленных. С точки зрения и А.Н. Насонова, и Г.-Ю. Грабмюллера между П1Л и П2Л существует идеологическая разница. Первый видит ее в особенных «промосковских» настроениях составителя свода 1483г. (т.е. П2Л), сознательно принижавшим роль псковских республиканских институтов, максимально избегая, например, упоминания веча. Г.-Ю. Грабмюллер же считает ее памятником посаднического летописания. Ни та, ни другая концепция не может объяснить замену более пространной формулировки более краткой идеологическими причинами, следовательно, можно предположить, что именно сокращение, которое просматривается не только на уровне формул, но и вообще во всем тексте, и было самоцелью такой замены. Значит, для составителя свода 1483г. конструкция весь Псков была в определенном смысле синонимична более распространенным вариантам.
Одночленная формула весь Псков встречается не только в П2Л, но и в П1Л и П3Л наряду с более полными вариантами. Следующей по степени распространенности формулой является посадник и весь Псков (возможно, с сотскими). В динамике изменения подобных формулировок легко увидеть определенную хронологическую закономерность. Вплоть до середины XV века означенная двучленная формула (посадники и весь Псков) остается практически без изменений. Примерно с этого времени в нее постепенно начинают включаться: князь (чаще всего), а также бояре, житьи люди, купцы и пр. Это говорит, по всей видимости, об определенной динамике развития представлений о власти, отраженной в летописях.
Сама частотность упоминания различных вариантов формулы князь, посадники и весь Псков во всех псковских летописях наводит на мысль, что перед нами не что иное, как описание «мистического тела» псковской власти, т.е. не описание того, что, условно говоря, было, а того, как должно было быть. Обратимся к заголовкам некоторых дошедших до нас псковских актов, которые по своей природе должны содержать представления о носителях власти.
Грамота Пскова Риге,
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М. 1949 С. 317 датируемая издателями «Грамот Великого Новгорода и Пскова» началом XIV века,
Впрочем, как уже говорилось в предыдущей главе, такую датировку вряд ли можно признать удовлетворительной. Издатели ГВНП ссылаются на довольно туманную «близость типа печати к печати Довмонта». Новейшие сфрагистические исследования В. Д. Белецкого между тем показали всю сложность и неоднозначность ранней истории псковских печатей. Грамота, по нашему мнению, скорее относится к 70-80-м годам XIV века. Об этом свидетельствует как формуляр грамоты, содержащий упоминания двух посадников и соцких, что было реалией второй, а не первой половин столетия (ср., например, следующую в нашем тексте грамоту – купчую князя Скиргайло), так и упоминание посадника Сидора, бывшего, вероятно, отцом (или дедом) двух посадников-Сидоровичей (см. таблицу посадников) конца XIV – начала XV веков. начинается словами:
От посадника Сидора, и от Рагуила, и оть всех сотьских, и оть всех плесковиц
В купчей князя Скиргайло на землю
Новые псковские грамоты XIV – XV вв. М. 1966 С. 46 (70-80-е годы XIV века.)
От посадника Юрья от сотских и от всех плесковиц
В договоре Пскова с Ливонским орденом 1417г.
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. С. 318 читаем:
Dar umme heft unsere herschaft uns utgesandt, de borgermeister von Pleskow und alle Plekowe (нас послали наши власти, псковский посадник и весь Псков)
В договорной грамоте Казимира с Псковом
Там же. С. 321 находим:
… от всего Пскова
В грамоте Пскова Риге
Там же. С. 323 1462-63гг:
От княжа псковского Ивана Александровича и от посадника псковского степенного Максима Ларионовича и от всех посадников псковских и от бояр псковских и от купцов и от всего Пскова
В грамоте Пскова Ивану III
Там же. С. 324 1477г.:
посадники псковские степенные и старые посадники и сыны посадничьи и бояре и купцы и житьи люди и весь Псков
В грамоте королю Казимиру
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. С. 325 1480г.:
Се урядиша господине князь псковский Василий Васильевич и вси посадники псковские и весь господине Псков
В договоре Пскова с Ливонским орденом
Там же. С. 331 1503г.:
Von dem fursten von Pleskaw Dimitre Volodimerewitz, von den borgermeistern to Pleskaw de oversten, von olden borgermeistern, und von alle grote Pleskaw (от князя псковского Дмитрия Владимировича, от степенных посадников, от старых посадников, и от всего великого Пскова)
Из приведенных выше примеров заглавий видно, что единственным элементом «формул власти», никогда не опускавшимся, было именно выражение весь Псков. Особенно показательны сами тексты псковских грамот. Так, например, уже цитировавшаяся выше договорная грамота Пскова с Ливонским орденом 1417г., в которой рефреном повторяется формулировка наши власти, посадник псковский и весь Псков, содержит также и краткую формулу весь Псков, с которым, а не с посадником, магистру и предлагается заключить мир.
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. С. 318 - 319 Аналогичную картину мы можем наблюдать и в грамоте псковского князя Василия Васильевича польскому королю Казимиру 1480г. Ее заголовок содержит пространную формулировку посадники псковские и весь Псков, ниже еще более расширенную:
посадники псковские, и степеники, и старие посадники, и сынове посадничьи, и бояре, и соцкие, и купцы, и житьи люди, и весь Псков чолом бьет.
Однако, далее по тексту, магистр Ливонского ордена объявляется виноватым «перед Псковом». Из всего вышесказанного непосредственно следует, что в грамотах именно весь Псков (или плесковичи), а не псковский князь или посадник(и), выступает главным субъектом правоотношений, с ним заключают мир орден и король. Князья же и посадники, являясь представителями Пскова или выразителями его воли, включаются в расширенные формулировки, раскрывающие структуру власти в Пскове, но не являются его властителями, с которыми персонально мог бы быть заключен договор.
108 глава ПСГ
А которой строке пошлинной грамоты нет, и посадником доложить господина Пскова на вечи, да тая строка написать. А которая строка в сей грамоте нелюба будет господину Пскову, ино та строка волна выписать вонь из грамот. устанавливает отчетность посадников перед «господином Псковом», а не перед вечем, как полагала И. О. Колосова.
Колосова И. О. А посадникам доложить господину Пскову на вече… // http://edapskov.narod.ru/kolposadn.txt Это прямо следует из формулировки нелюба будет господину Пскову, вече же, как уже было показано выше, упоминается в качестве необходимой процедуры легитимации. О чем это свидетельствует? Вероятно, о том, что именно «весь Псков» в представлении самих псковичей, а также их современников являлся коллективным носителем власти. Конечно, нужно различать представления о власти и сиюминутную политическую конъюнктуру. Можем ли мы утверждать, что псковичи могли самостоятельно, без участия князей и посадников принимать какие-либо решения?Для та на этот вопросеки зрения сюжетов с точки зрения дидатур.нам чем.ли по крайнеймересутствия в Пскове посадников и Думается, на поставленный вопрос мы можем дать утвердительный ответ:
В погодной статье за 1343г. мы находим описание похода псковичей под предводительством князей Ивана и Остафия и посадника Вододца в Ливонию. Когда они возвращались с добычей, их догнала погоня велика немецкая и псковичам пришлось принять бой. В первом столкновении погибли посадник Короман, Онтон, сын посадника Ильи,
См. предыдущую главу, параграф «Посадники» и инех мнозих мужей псковичей. Затем, согласно летописи, несмотря на потери, псковичам удалось одержать верх. Еще в начале битвы, когда псковичи понесли существенные потери, некто Руда поп Борисоглебский, Лошаков внук бросил коня, оружие и доспехи и побежал с поля боя. Добравшись до Пскова, он поведал, что всех пскович и изборян перебили немцы. Псковичи сначала собирались отправить посла в Новгород за помощью, но потом
не поимше веры псковичи попове речи, не отпустя попа в Новгород, послаша оуведати на пскович во Изборск Якова Домашинича…
Псковские летописи. Выпуск I. С. 12, 20
О чем нам говорит этот сюжет? В то время как, в Пскове не было ни князей, ни посадников – все четверо
Как уже говорилось в предыдущей главе, в этот период в Пскове было не более двух посадников, следовательно, в Пскове в описываемый момент не было ни князя, ни посадника. были с войском, один из них погиб – псковичи, тем не менее, самостоятельно вырабатывают решение. Конечно, прямое прочтение летописных известий следует всегда использовать с осторожностью, но подобные коллизии встречаются в псковском летописании неоднократно.
Так, еще один сюжет относится уже к 1509 - 1510гг., мы встречаем его в повести «О псковском взятии». Псковичи посылают в Новгород, где в тот момент находился великий князь, посольство, про состав которого сказано:
9 посадников и купецкие старосты всех рядов.
Однако Василий III не дает им управу и требует копиться жалобным людям на Крещение. В дальнейшим, по всей видимости, к первоначальный состав посольства был расширен или же формулировка 9 посадников и купецкие старосты носит иллюстративный, а не исчерпывающий характер. В окончательном варианте к посольству московские бояре обращаются уже таким образом:
посадники псковские, и бояре, и жалобные люди
По прибытии на двор к великому князю
посадников и бояр и купцов отвели в палату, а молодшие люди во дворе стояли.
Затем московские бояре задерживают тех, кто в палате, а молодших людей распределяют на постой к новгородцам. Когда весть об этом достигает Пскова, псковичи начинают совещаться, поставиша вече. Прежде всего, они сетуют на то, что
посадники и бояре и лутчие люди все у него.
Псковские летописи. Выпуск I. С. 92
К понятиям лутчие и молодшие люди мы еще вернемся ниже, сейчас же заметим, что, по всей видимости, вся, или, по крайней мере, большая часть псковской элиты, была в этот момент действительно в плену у Василия III. Псковичи, тем не менее, «ставят вече» и решают послать к великому князю еще одного посла – соцкого Еустафья. Направляя посланником соцкого, псковичи, очевидно, делали посольство к великому князю, особенно если сравнивать со всеми предыдущими, недостаточно представительным. Такой выбор, по всей видимости, был обусловлен отсутствием других более подходящих кандидатур, так как все лутшие люди были в плену.
Примерами самостоятельной деятельности псковичей, происходившей без участия, по крайней мере, посадников стоит признать и известный нам случай «вечевого» суда. Он относится к 1509г.:
… поимали понамаря Троицкого Ивана, а он из ларев деньги имал, да той гибели доспел 400 рублев, и псковичи его вечи казнили кнутьем, и он сказался, и псковичи посадили его на крепость, да того же лета по Троицыне дни оу первую неделю, в само заговение на Великой реки огнем сожгли его.
Псковские летописи. Выпуск I. С. 92
В полном соответствии с нормой ПСГ кража на Крому карается смертью. Суд происходит на вече и вершат его псковичи. Мы можем предположить, что ни князь, ни посадники, ни соцкие в нем участия не принимали, так как другая норма ПСГ запрещала князю (а вместе с ним и посаднику) судити на вече. Вышеперечисленные судили у князя на полатях, в составе господы. Подробное описание такого суда, полностью соответствующего нормам ПСГ, мы можем найти в грамоте Снетогорскому монастырю 1483г.
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. С. 326
Учитывая то, что, как было показано выше, именно сумма псковичей являлась носителем власти в теоретическом смысле, реально обладала законотворческой инициативой и судебной властью, от ее лица заключались договоры, и могла, как показано выше, принимать самостоятельные решения, мы можем заключить, что весь Псков обладал политической волей и сам по себе без участия не только посадников, но и вообще без лучших людей. Применение концепции В. Л. Янина к Пскову лишено опоры на источники, в которых мы, с одной стороны, видим определенную самостоятельность псковичей в принятии решений, а с другой, то, что боярская олигархия, которую В. Л. Янин считал главной действующей силой новгородской политики, находилась в зачаточном состоянии.
Это утверждение, безусловно, справедливо по отношению к XIV веку, когда псковичи были еще относительно однородны. В XV же веке, особенно во второй его половине, когда произошла социальная дифференциация населения, появилась элита, влиявшая на принятие решений, не лишая, впрочем, низшие слои участия в их принятии, поскольку на всем протяжении рассматриваемого периода 1308 – 1510гг. главным носителем власти оставалась сумма всех мужей-псковичей – весь Псков.
Кто же скрывается под определением мужи-псковичи? Нужно ли считать таковыми только жителей собственно Пскова, или же имеются ввиду все люди псковской земли? Чтобы ответить на этот вопрос обратимся прежде всего к ПСГ, в которой пять раз встречается наименование псковитин, относящиеся именно к жителю Пскова, причем в контексте подразумевающем противопоставление его жителю пригорода или волости.
Статья 34. А у которого псковитина оу какова оучинится татба в Пскове или на пригороди, или в селе на волости <…> а псковитину из волости во Пскове на вольную роту не взяти…
Статья 35. … також и пригорожане и селянин псковитин на пригороде или на тору не звати, вести ему к роте псковитину где татба учинилася.
Статья 64. А которые пристави, княжей человек или подвойской, или псковитин, а поедет человека позвать на суд, или росковать или сковати…
Статья 83. А которому псковитину имать грамота оу князя…
Ю.Г. Алексеев считает, что 34-35 статьи закрепляют за псковитином защиту от коллективной присяги сельской общины.
Алексеев Ю.Г. Псковская Судная Грамота. Текст. Комментарии. Исследование. С. 66 В любом случае речь идет о противопоставлении псковитина жителям волости, выделения первого в особую категорию. Статья 64, возможно, предоставляет именно псковитину
Там же. С. 72 право выступать в роли пристава, который наделен достаточно широкими полномочиями в том числе росковать и сковати. Таким образом, мы видим, что ПСГ выделяла жителя Пскова в отдельную категорию людей, обладающих особыми правами. Схожую картину мы наблюдаем и в псковских актах:
Так в договорной грамоте литовского великого князя Казимира с Псковом читаем:
… А скончал великий князь Казимир со всим Псковом, и со всеми пригороды Псковскими, и со всей волостью Псковской.
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М. 1949 С. 322
Как мы видим, для составителей договора Псков не был тождественен псковским пригородам и псковской волости, и последние упоминаются отдельно, хотя договор за них заключает Псков (псковичи). Нечто подобное, то есть заключение договора за всю псковскую землю псковичами мы наблюдаем и в договорной грамоте Пскова с Ливонским орденом:
… посадникам псковским степенным крест целовать и добрым людям псковским за все псковские пригороды и всю псковскую державу.
Там же. С. 336
Приведенные примеры показывают, что псковичи (Псков) имели право заключать договоры за всех прочих жителей псковской земли. Противопоставление псковичей с одной стороны и пригорожан и волощан с другой находит подтверждение и на летописном материале:
Ино в то время князь псковский Василий Васильевич с посадники псковскими начаша совокуплятися с пригорожаны и волости; совокупишися псковичи с пригорожаны и всеми людьми…
Псковские летописи. Т. Ι. c. 77
Этот пример не единичен, подобное противопоставление прослеживается на всем протяжении XIV – XV вв. Более того, если псковичами называются жители Пскова, то разных пригорожан летопись называет по-другому: изборяне (Изборск), вороначани (Воронач), кобылчане (Кобылий) и пр. Вообще, отношения Пскова с его пригородами еще ждут своего исследователя, но уже сейчас очевидно, что под псковичами всегда подразумевались жители самого Пскова, а не его молодших городов, над которыми он имел власть. Понятие псковичи не включало в себя даже жителей псковского посада – неукрепленной части города. Об этом свидетельствует следующий отрывок из П1Л, повествующий о постройке стены 1465г.:
… и псковичи здумавши с посажаны и заложиша стену древяную на Полонищи от Великой реки, от Покрова святей богородицы да до Пскове, а от Пскове, от Гремячей горы, около всего посада Запсковского, да до Леонтиева огорода и до Великой реки; а делаша посажани сами своим и запасом.
Там же. С. 72
Противопоставление псковичей и посажан очевидно, но особенно важна последняя фраза, показывающая, что строительство стены посажане производили своими силами. Каковы были их стимулы? Думается, что помимо защиты, новая стена давала посажанам новый юридический статус, они из «посажан» переходили в категорию мужей-псковичей, обладавших, как было показано выше, особыми правами и могущими участвовать в управлении Псковом. Летописный отрывок фиксирует один из этапов роста города, сопровождаемого количественным увеличением его жителей, которые уже начинают именоваться отдельным обобщающим термином, который мы находим, пусть и всего один раз в П2Л, - гражанами.
Псковские летописи. Выпуск II. C. 60 Что собой представляло псковское общество, и какова была динамика его социальной дифференциации? На этот вопрос мы попытаемся дать ответ в следующем параграфе.
Социальное расслоение населения Пскова в XIV – XV вв.
В существующей историографии нет ни одного специального исследования, посвященного данной теме. В то же время многие исследователи, так или иначе, ее затрагивали. Пионером здесь, по всей видимости, стоит считать А. И. Никитского. В своем труде, посвященном внутренней истории Пскова, исследователь выдвигает тезис о том, что в Пскове изначально существовала сильная боярская группировка, контролировавшая весь ход политической жизни. Представление о существовании боярства в Пскове до начала XV века уже было нами оспорено в предыдущей главе и здесь мы не будем на этом подробно останавливаться. Псковское общество, рисуемое А. И. Никитским, лишено динамики, остается неизменным на протяжении почти всего рассматриваемого периода. По мнению исследователя в Пскове было лишь две социальные группы: бояре, полностью контролировавшие всю псковскую политику, и остальное население. Исследователь упоминает также житьих и черных людей, никак, впрочем, не комментируя эти термины. Здесь надо сказать, что применительно к населению всей псковской земли А. И. Никитский признает все же существование других социальных групп, в частности, особого его внимания удостаиваются «смерды» в связи со своей ролью в событиях 1483-1486гг. Отсутствие динамики, совмещение разновременных реалий в одной изображаемой картине, вот, пожалуй, главный недостаток конструкции А. И. Никитского.
Никитский А. И. Очерки внутренней истории Пскова. СПб. 1873. С 86 - 290
Следующим исследователем, касавшимся вопроса социальной стратификации псковского общества, была Н. Н. Масленникова. Ее работа, посвященная присоединению Пскова к Московскому государству, самим своим заглавием наложила отпечаток на принципы изучения социума. Подобно А. И. Никитскому исследовательница увидела в псковском обществе лишь две противоборствующие группировки: бояр и черных людей. События 1483-1486гг., в которых действительно можно усмотреть борьбу двух партий, Н. Н. Масленникова рассматривала через призму желания или нежелания той или иной партии интегрироваться в Московское государство, а поскольку описание и трактовка этих событий занимают в ее книге существенное место, то и вся предшествующая псковская история понималось исследовательницей в том же ключе, то есть как борьба между боярами и простым народом. Упрек в отсутствии динамике ей можно адресовать с той же уверенностью, что и А. И. Никитскому. Помимо этого, тенденции времени, по всей видимости, заставляли Н. Н. Масленникова искать классовую борьбу даже там, где ее найти было довольно трудно. Вместе с тем, в том, что касается освещения событий 1483-1486гг., где классовую борьбу с некоторой натяжкой действительно можно увидеть, работа исследовательницы заслуживает самого пристального внимания своим тщательным анализом летописных известий.
Особое место в историографии социальной стратификации Пскова XIV – XV вв. занимает статья Ю. Г. Алексеева «Черные люди Великого Новгорода и Пскова». В этой работе впервые была высказана мысль о некоторой архаичности по сравнению с Новгородом социальной картины Пскова, меньшей социальной дифференциации. На основе анализа формулировок псковских летописей и актов исследователь пришел к выводу о том, что в Пскове позднее чем в Новгороде начались процессы социального расслоения.
Из новейших работ необходимо упомянуть труд В. А. Аракчеева. Хотя в ователь сделал раодимо упомянуть мого пристального вниманияискать клаи А. простым народом. в Московское государство, а пофокусе внимания исследователя находился скорее более поздний период псковской истории, ему удалось сделать ряд ценных замечаний о социальной стратификации Пскова интересующего нас периода. Так, В. А. Аракчеев высказал мысль о наследственном характере посадничества и, одновременно, о том, что боярин в Пскове XV века обозначал скорее чин, чем сословную принадлежность. Вместе с тем, исследователь не смог преодолеть стереотип об изначальном кончанско-уличанском административном делении Пскова и боярском совете, контролировавшем псковскую политическую жизнь. Также В. А. Аракчеев вскользь упоминает «социальное расслоение городской общины» и черных людей.
Аракчеев В. А. Средневековый Псков. Власть, общество и повседневная жизнь в XV – XVII веках. Псков 2004. С. 53 - 60
В предыдущей главе мы рассмотрели последовательное появление в Пскове двух протосословных групп: сначала посадничества, затем боярства, в настоящем параграфе мы попытаемся показать дальнейший ход социальной стратификации населения Пскова.
Какие вообще группы населения упоминаются в псковских источниках?
Прежде всего, обращают на себя внимание две группы населения: духовенство и купцы.
Не может быть сомнения в существовании первого из них и в период, предшествующий рассматриваемому периоду. Это первая группа населения, которая хронологически раньше других начинает обозначаться отдельным обобщающим термином:
П1Л (1327г.) Архивский список: весь Псков кланяется от мала до велика и попове и черньцы и черницы.
Псковские летописи. Выпуск I. С. 17
П1Л (1349г.) Тихановский список: и проводиша князя все поповство.
Обращает на себя внимание тот факт, что, в первом из приведенных примеров попове включается в состав формулы (кто-то и весь Псков), которая к концу XV века будет максимально расширена. При этом в дальнейшем духовенство в состав «формул власти» включаться не будет, за одним существенным исключением – заглавия ПСГ:
… по благословению отец своих попов всех 5 съборов, и священноиноков, и дияконов, и священников и всего Божиа священьства всем Псковом на вечи, в лето 6905-е
Помимо этого, духовенство регулярно упоминается при описании церемонии вокняжения в XV веке.
См. предыдущую главу. Мы не можем судить о том, насколько духовенство было инкорпорировано в псковское общество или же напротив отделено от него. Приведем только один, интересный с нашей точки зрения, пример.
Выше в контексте доказательств возможности самостоятельного принятия псковичами решений без участия князей и посадников уже разбирался летописный рассказ (1343г.) о попе Руде. Напомним, что, согласно летописи, он бросил на поле боя оружие и доспехи и прибежал в Псков с сообщением, что все псковское войско перебито. Отметим его участие в боевых действиях, а также то, что псковичи после его появления собирались отправить в Новгород с просьбой о помощи другого священника – попа Фому. Эта военная и условно дипломатическая деятельность представителей псковского духовенства первой половины XIV века резко контрастирует с событиями 1495г., когда, согласно П1Л:
И псковичи сроубилися з десяти сох человек конны, да и священников и священнодъяконов почали роубити…
Духовенство, ссылаясь на Номаканон, отказывалось выставлять воинов со своей земли, и тогда псковичи:
оучали сильно деяти над священники и лазили многажды на сени и в вечье и опять о увечье влезли и хотели попов кноутом избесчествовати, Ивана священника рождественского и Андрея, и в одных роубахах стояли на вечи, и иных всех попов и дьяконов изсромотиша.
Псковские летописи. Выпуск I. С. 81-82
Возможно, перед нами лишь два частных случая, на основании которых трудно делать серьезные выводы о динамике развития взаимоотношений духовенства с остальной частью псковского общества, но обращает на себя внимание противоречие: в начале XIV века священник мог лично участвовать в битве, а в конце XV духовенство отказывается даже дать воинов псковскому войску.
Купцы – первая группа псковского населения (помимо духовенства), упоминаемая в источниках. В П1Л под 1352г. читаем:
Церковь святыя София поставиша коупци древянную новоую.
Там же. С. 22
Примечательно, что купцы упоминаются не просто во множественном числе, а как общность, осуществляющая совместное действие, из чего можно сделать вывод о восприятии или самовосприятии купцов как корпорации, выделяющейся в составе псковского общества. Следует отметить упоминание в П2Л еще одного профессионального сообщества в похожем контексте, но в более поздний период (1484г.):
Тоя же осени псковичи поставиша новый мост через Пскову, а даша мастером 60 рублей, а платиша то серебро мясники.
Псковские летописи. Выпуск II. C. 65
Такие упоминания совместной деятельности представителей одной профессии на благо городу вызывают устойчивые ассоциации с раннекомунальными городами Западной Европы, периода формирования цеховых корпораций. Конечно, было бы слишком смело утверждать, что в Пскове была цеховая организация, но налицо типологически схожие процессы, в Пскове находившиеся, по всей видимости, еще в зачаточном состоянии и не успевшие развиться в более сложные и организованные формы.
Купцы достаточно рано начинают фигурировать в псковских внешнеполитических актах в качестве объекта взаимоотношений. Формулировка купцам (и гостям) чистый путь - неотъемлемый атрибут всех без исключения известных нам псковских договорных грамот. Собственно, значимость купечества для Пскова как для города, жившего торговлей, никто никогда и не отрицал. И вполне естественно в этом свете, что, начиная с середины XV, века купцы наряду с посадниками и боярами начинают стабильно включаться в состав «формул власти» как в нарративных, так и в документальных источниках. Происходит это не ранее середины 50-х годов XV века. Купцы, по крайней мере, во второй половине XV века имели некую самоорганизацию, о чем свидетельствуют неоднократные упоминания купецких старост. Последние, возможно, вместе с простыми купцами, как мы помним, принимали участие в посольстве к Василию III в 1510г. и были им заключены под стражу вместе с другими лутчими людьми, то есть наравне с посадниками и боярами. Такое своеобразное «внимание», оказанное Василием III купцам, показательно, особенно, учитывая то, что прочие псковичи участники посольства – молодшие люди – под стражу взяты не были.
Здесь мы переходим к рассмотрению вопроса о прочих категориях псковского населения, как включаемых, так и нет, в расширенные «формулы власти». Речь пойдет, прежде всего, о житьих людях, черных людях, молодших людях. Все эти категории населения начинают упоминаться, только начиная с 70-х годов XV века, то есть после постройки стены 1465г., значительно расширившей территорию города и, соответственно, кратно увеличившей количество мужей-псковичей. Житьи становятся при этом составным элементом «формул власти»:
Сравним:
Грамота Пскова Риге (1463-1465гг.):
От княжа псковского Ивана Александровича, и от посадника псковского степенного Максима Ларионовича, и от всех посадников псковских, и от бояр псковских, и от купцов, и от всего Пскова…
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. С. 323
Грамота Пскова царю Ивану Васильевичу (1477г.):
…великому князю Ивану Васильевичу, царю всея Руси, посадники псковские степенные, и старые посадники, и сынове посадничьи, и бояре, и купцы, и житьи люди, весь Псков, челом бьем….
Там же. С. 324.
Грамота псковского князя Василия Васильевича польскому королю Казимиру (1480г.):
… посадники псковские, и степенники, и старые посадники, и сынове посадничьи, и бояре, и соцкие, и купцы, и житьи люди, и весь Псков
Там же. С. 325
Договорная грамота Пскова с Ливонским орденом (1503г.) не знает понятия житьи, но ее формуляр вообще сокращен: в нем отсутствуют и бояре, и купцы.
Схожую картину мы наблюдаем и в псковских летописях. В П1Л житьи люди в первый и в последний раз в повести «О псковском взятии» под 1510г.,
Псковские летописи. Выпуск I. С. 95 зато П2Л упоминает их раньше в связи событиями 1483-1486гг, причем в контексте противопоставления их (вместе с боярами и посадниками) черным людям:
… и черные люди ни тем веры не яша, рекуще, зане же сии согласишася по чолобитью посадников, котории збегли на Москву и норовят им. И оттоле начат быти брань и мятеж велик межю посадникы, и бояры, и житьими людьми, поне же сии вси всхотеша правити слово князя великого, смердов отпустити, а посадников откликати, а мертвая грамота списанаа на них выкинути…
Псковские летописи. Выпуск II. C. 65.
Собственно противопоставление в контексте «Брани о смердах» черных людей с одной стороны и посадников, бояр и житьих людей с другой неоднократно отмечалось исследователями. Так, Н. Н. Масленникова видит в черных (молодших) людях представителей городской бедноты, а в житьих людях зажиточных горожан.
Масленникова Н. Н. Присоединение Пскова к русскому централизованному государству. Л. 1955. С. 72 - 80 Согласимся с исследовательницей в том, что касается отождествления черных и молодших людей. Близкую связь, если не тождественность этих двух категорий можно проследить по П2Л:
а черные люди молоди всего того не восхотеша… и о том много думавшее послаша от молодых людей Перха с Полонища и с ним Лакомцева сына з Запсковья…
Псковские летописи. Выпуск II. C. 66
Отметим географическую привязку: послы черных людей были с Запсковья и с Полонища, то есть с территорий, которые стали частью города лишь после постройки стены 1465г., а их жители, соответственно, только после этого, как уже показывалось выше, приобрели статус мужей-псковичей.
Нельзя согласиться с Н. Н. Масленниковой в том, что касается имущественного противопоставления черных и житьих людей. Так, например, в грамоте Пскова Риге (1463-1465гг.) упоминаются молоди люди купцини Иване да Кузьма,
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. С. 323 интересы которых и стремиться защитить Псков. Думается, это убедительное свидетельство того, что молодые люди, а следовательно и черные не имущественная характеристика. Вряд ли речь идет о купцах-бедняках. Вспомним, черные люди и житьи люди в источниках до 1465г. не упоминаются. Учитывая все вышесказанное, логичнее предположить, что первые это «новые псковичи», а вторые – «старые», то есть черные люди стали мужами-псковичами недавно после постройки (своими силами!) стены 1465г., а житьи люди уже давно жили в пределах городских стен 1375г.
В пользу последнего предположения о географическом разделении черных (молодших) и житьих людей нужно привести еще один пример. Обратимся к описанию в П1Л приезда в Псков в 1510г. Василия III:
и поидоша псковичи от мала до велика на великого князя двор. И посадники и бояре поидоша в гридню, а инех на крыльце стоя князь Петр Васильевич по переписи почал кликати бояр и копцов псковских, и кои вошли в гридню, то тех всех за приставы подаваша; а псковичем молощим людям, кои на дворе стояли, отвечаша: до вас государю дела нет… И подаваша тех за приставы, кои были в гридне, и поидоша за приставы по подворьям, и начаша скручатися к Москве, тое нощи, з женами и детьми… и взяша пскович всех 300 семей.
Псковские летописи. Выпуск I. С. 96
О чем нам говорит этот отрывок? Все псковичи пошли к князю, но молодших людей оставили стоять во дворе и не арестовали, а прочие (то есть немолодшие) прошли в гридню, причем некоторых (бояр и купцов) вызывали по списку. Вошедших в гридню арестовали и вместе с семьями отправили той же ночью в Москву (всего 300 семей). Далее в том же году в Псков приехали
гости сведенные москвичи з десяти городов 300 семей, а пскович столько же сведено; и начаша им дворы давати в Середнем городе … а дворов было 6000 и 500 в Середнем городе.
Псковские летописи. Выпуск I. С. 97
Здесь требуется дать пояснения. Средним городом после постройки стены 1465г. называлась центральная часть города в пределах стены 1375г. Цифры 6000 и 500, к которым, конечно, следует относиться, как ко всем летописным данным, с осторожностью, по подсчетам археологов приблизительно соответствуют количеству дворов в пределах стен 1465г. и 1375г. соответственно. Таким образом, получается, что приехавшим (300 семей) вместо сведенных псковичей стали давать дворы в Среднем городе, принадлежавшие ранее сведенным псковичам. Как мы помним, все сведенные не принадлежали к молодшим людям, которых оставили стоять во дворе, следовательно, молодшие, они же черные, локализуются вне Среднего города, т.е. в пределах стены 1465г., а лутчие люди, которые и были арестованы Василием III жили, соответственно, в Среднем городе.
На правах гипотезы: в свете вышесказанного события 1483-1486гг. нужно, по всей видимости, попробовать переосмыслить. Думается, что А. Л. Хорошкевич интуитивно угадала, что «Брань о смердах» случилась из-за постройки стены. Другое дело, что в несколько другом смысле. Это политико-юридический кризис, а не социальный в том смысле, который в него вкладывала Н. Н. Масленникова. Содержание смердьей грамоты, которая послужила поводом к конфликту, остается для нас загадкой, которую невозможно решить на основании имеющихся у нас источников, поэтому мы можем изучать причины конфликта только через состав его участников. Возможно, грамота была лишь поводом, а причиной стал кризис политической системы, выразившийся в том, что модель управления, связанная с собранием псковичей, стала трудно реализуемой в условиях кратного увеличения (вспомним цифры 500 и 6000!) количества потенциальных участников таких собраний. Уже не раз справедливо отмечалось исследователями,
Колосова И. О. А посадникам доложить господину Пскову на вече… // http://edapskov.narod.ru/kolposadn.txt что вечевая площадь на Персях не могла вместить даже только свободных мужчин, глав семей, если отталкиваться от цифры в 6000 дворов в пределах стены 1465г. Заметим, что, начиная с 1470-х годов, житьи стали включаться в расширенный вариант «формул власти», а черные нет. Вероятно, это свидетельствует об особом статусе первых, по сравнению со вторыми. Иными словами, «новые» псковичи недополучили те привилегии, ради которых они или их отцы своими силами строили стену 1465г. То есть сложилась ситуация, которую можно кратко описать, перефразируя известную цитату из Д. Оруэлла: All Pskovians are equal, but some Pskovians are more equal than others.
Заключение.
Вече не может считаться ключевым термином для понимания псковских социальных реалий рассматриваемого периода. Появляется оно довольно поздно – во второй половине XV века – вероятно, в результате копирования новгородской терминологии. Вместе с тем важно отметить, что заимствуется лишь термин, а не сама реалия. Собрание псковичей прослеживается на всем исследуемом отрезке времени, оно изначально обладало политической волей, могло вершить суд и принимать политические решения. Более того, именно оно было в глазах псковичей и современников носителем высшей власти в городе, тем субъектом права, от имени которого осуществлялась внешнеполитическая деятельность. Принимать участие в собрании могли лишь псковичи – обитатели Пскова, жившие внутри кольца городских стен – группа людей, обладавших помимо права участия в собрании и другими привилегиями.
Заимствование новгородской вечевой терминологии идет вместе с изменением всей символики Пскова в сторону ее усложнения. По всей видимости, это следствие процессов формирования государства, о котором свидетельствует и создание в этот период писаного права и ритуализация вступления в должность различных городских магистратов. Одновременно в псковском обществе протекают сложные процессы социальной дифференциации, в результате которых однородное на начало XIV века общество превращается к концу XV столетия в сложную систему различных социальных групп. Первыми из общей массы населения выделяются купцы, затем посадники, затем бояре. По мере осмысливания социальной дифференциации, различные группы начинают включаться в «формулы власти» - стандартизированные нарративные конструкции, описывающие структуру псковского общества. Такие формулы равно встречаются как в нарративных, так и в документальных источниках. Процесс социальной дифференциации достигает своего апогея после постройки стены 1465г., когда количество псковичей кратно возрастает. Это привело к росту социальной напряженности между «старыми» и «новыми» псковичами, что вылилось в открытый конфликт в 1483-1486гг. Помимо этого, важно отметить, что в Пскове рассматриваемого периода ближе к его окончанию прослеживаются определенные процессы типологически схожие с процессами формирования коммун в западноевропейских городах XI – XII веков. Этот тезис получит развитие в следующей главе, посвященной поиску места Пскова в универсальной истории города.
Источники
Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М. 1949
Новгородская первая летопись старшего и младшего извода. М. 1950г.
Новые псковские грамоты XIV – XV вв. М. 1966
Псковские летописи. Выпуск I. Л. 1941.
Псковские летописи. Выпуск II. Л. 1950
Псковская Судная Грамота Текст. Комментарии. Исследование. (под редакцией Ю.Г. Алексеева) Л. 1980
Псковская Судная грамота (Новый перевод и комментарий Черепнина Л. В., Яковлева А. И.) // Исторические записки. Том 6. 1940 г.
Voyages et ambassades de messier Guilbert de Lannoy. Mons 1840
Литература
Алексеев Ю.Г. Псковская судная грамота и ее время. Л. 1980
Аракчеев В. А. Средневековый Псков. Власть, общество и повседневная жизнь в XV – XVII веках. Псков 2004.
Бережков М. H. О торговле Руси с Ганзой до конца XV в.
Белецкий С.В. Печати псковские. // Сфрагистика средневекового Пскова. Выпуск I. СПб. 1994.
Белецкий С.В. Средневековый Псков. Опыт периодизации. // Древний Псков. Исследования средневекового города. СПб 1994
Борисевич Г.В. О деревянном зодчестве Пскова. // АИППЗ. Псков. 1982
Вилкул Т. Л. Люди и князь в древнерусских летописях середины XI – XIII вв. М. 2009
Гранберг Ю. Вече в древнерусских письменных источниках: функция и терминология. М. 2004
Карамзин Н.М. История государства Российского. М. 1991.
Кафенгауз Б.Б. Древний Псков. Очерк по истории феодальной республики. М. 1969
Колосова И.О. «А посадникам доложить господина Пскова на вече..»
Колосова И.О. Псковские посадники первой половины XIV века. // АИППЗ, Псков 1986
Колотилова С.И. К вопросу о положении Пскова в составе Новгородской феодальной республики. // История СССР. 1975. №2.
Лабутина И.К. Историческая топография Пскова в XIV – XV вв. М. 1985
Лукин П.В. Вече: Социальный состав. // Древняя Русь. Очерки политического и социального строя. М. 2008.
Мартысевич И.Д. Комментарий к Псковской судной грамоте. // ПСГ. М. 1951.
Масленикова Н.Н. Присоединение Пскова к русскому централизованному государству. Л. 1955.
Никитский А.И. Очерк внутренней истории Пскова. СПб. 1873.
Никонов С.А. Отражение института посадничества в псковском летописании 1-й половины XV века. // Археология и история Пскова и псковской земли. Псков 2006
Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М. 1950
Плоткин К.М. Концы Пскова на начальном этапе сложения городской территории. // Древний Псков. Исследования средневекового города. СПб. 1994.
Погодин М.П. Исследования,замечания и лекции о русской истории. М. 1856.
Сергеевич В. И. Русские юридические древности. Том ΙΙ. СПб. 1893
Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М. 1956
Энгельман И. Систематическое изложение гражданских законов, содержащихся в Псковской Судной грамоте. СПб. 1855
Янин В.Л. Болотовский договор о взаимоотношениях Новгорода и Пскова в XII – XIV вв. // Отечественная история 1992, № 6.
Янин В.Л. Новгородская феодальная вотчина. М. 1981
PAGE 1