Оре́х — плод некоторых растений (преимущественно деревьев или кустарников), как правило, со съедобным ядром и твёрдой скорлупой. Иногда в бытовой речи орехом также называют куст (орешник) или дерево, на котором растут орехи. К примеру, словосочетание «грецкий орех» — может быть отнесено как к плоду, так и к дереву. Также «орехом» иногда сокращённо называют мебельную и поделочную древесину: «столик под орех» или «ореховая тросточка».
Жили-были на белом свете петушок с курочкой. Вот и сказал петушок курочке: «Теперь самое время орехам зреть; пойдём на гору и насладимся ими досыта, пока их белка все к себе не перетаскала». «Ладно, отвечала курочка, потешим утробушку».
И пошли они на гору, и так как день был светлый, то они и оставались там до самого вечера.
И, право, уж не знаю, наелись ли они чересчур плотно или высокомерие их обуяло, но только не захотелось им возвращаться домой пешком, и петушку пришлось смастерить небольшую повозку из ореховой скорлупы.
Вот и отыскала курочка большой-пребольшой орех, никому ничего о том не сказала и задумала тот орех съесть одна-одинешенька. А ядрышко-то было настолько велико, что курочка его проглотить не могла; оно застряло у неё в горле, и курочка перепугалась, что она тем ядрышком подавится.
И закричала курочка: «Петушок, сделай милость, сбегай поскорее да принеси мне воды, не то я задохнусь».
Побежал петушок что есть мочи к колодцу и сказал: «Дай ты мне водицы, курочка лежит на орешниковой горе, заглотнула большое ядрышко и, того и гляди, задохнётся».
— Вот тебе ещё орех: когда вы будете посредине моря, брось туда орех, и тотчас же из него вырастет высокое ореховое дерево и поднимется над водою; на этом дереве отдохнёт гриф: если ему негде будет отдохнуть, то он не в силах будет донести вас до дому, и если ты забудешь орех бросить в море, то гриф уронит вас обоих в море.
— Братья Гримм, «Поющий и скачущий жаворонок» (сказка), 1850-е
Старый дуб уронил с себя жёлудь под куст орешника. Орешник сказал дубу: «Разве мало простора под твоими сучьями? Ты бы ронял свои жёлуди на чистое место. Здесь мне самому тесно для моих отростков, и я сам не бросаю наземь своих орехов, а отдаю их людям».
«Я живу двести лет, — сказал на это дуб, — и дубок из этого желудя проживёт столько же».
Тогда орешник рассердился и сказал: «Так я заглушу твой дубок, и он не проживет и трёх дней».
Ходил охотник по лесу, ходил-ходил и ничего не убил, нарвал орехов и грызёт себе. Попадается ему навстречу дедушка леший:
— Дай, — говорит, — орешков.
Он дал ему пулю. Вот леший грыз её, грыз, никак не сладит и говорит:
— Я не разгрызу!
Охотник ему:
— Да ты выхолощен или нет?
— Нет!
— То-то и есть! Давай я тебя охолощу, так и станешь грызть орехи.[1]
А когда поспеют орехи, белки усердно снуют под орешниками и собирают самые спелые, уже упавшие орехи. Предварительно белка отыщет какое-нибудь дупло или выкопает норку между корнями деревьев, а то из прутиков устроит на ветвях кладовую и туда натаскает орехов иногда до 20 — 30 фунтов. Находка такой кладовой почитается у крестьян особенным счастьем, потому что здесь собран отборный орех, самый спелый. Белка ни за что не спрячет туда орех с свищом или незрелый.
В Сибири она делает такие же запасы из кедровых орехов и тоже из самых лучших.[2]
Однажды я положила в клетку полураскрытый американский орех. Он был настолько велик, что не мог быть защемлён ни в трещины коры, ни в ячейки древесного отрубка, а между тем Зое так хотелось полакомиться его сладким ядром! Я с интересом следила за нею, любопытствуя узнать, как выйдет она из этого затруднительного положения. Сначала Зоя пробовала долбить орех, прицепившись к коре древесного отрубка вниз головой, — но он выскальзывал и катался по клетке, так что из этого ничего не выходило. Тогда она схватила его клювом и начала таскаться с ним по всей клетке, пробуя запихивать его в разные места. Она наверное думала, что этот орех заколдован, потому что с ним не было никакого сладу, — всё было иначе, чем с обыкновенными орехами, с которыми она так мастерски умела справляться: те оставались послушно сидеть всюду, куда их ни сунешь, послушно позволяли запихивать себя в любую трещину коры. И всё-таки Зоя не хотела прекратить своих попыток с этим упрямым орехом. Наконец, её осенило вдохновение: она защемила орех в промежуток между отрубком и стенкой клетки. Надо было видеть её торжество! Во всём доме можно было слышать её победоносное долбление и сверление. Куски ореха летели во все стороны и затем были подобраны и размещены по запасным кладовым.
Его страстью было оказывать помощь всем на свете. Случалось, что он проводил целое утро, втолковывая опытным наседкам, как высиживать цыплят. Вместо того чтобы пойти после обеда в лес за черникой, он оставался дома и раскусывал орехи для своей белки.
Была основана новая столица освобожденной страны, Мессена; а вождю, которому было поручено Эпаминондом восстановление мессенского государства ― это был Эпитель, родом аргосец, ― явился во сне незнакомый муж, предложивший ему отправиться на Итому и, найдя растущие рядом тис и мирт, разрыть землю между ними.
Орешник достигал огромных размеров, не уступая дубам, букам и вязам; на южном склоне попадались бук, кипарисы, туи и тис. Великолепные магнолии распустили свои крупные белые благоухающие цветы.[3]
Любой афоризм что орех: снаружи хорош, а внутри на три четверти пуст[4].
— Фернан Вандран
Экскурсия пошла дальше. Я осталась стоять у витрины, разглядывая экспозицию, посвященную каракоме. Она состояла из нескольких частей. Слева желтело нечто, издали напоминавшее спелый плод манго. Справа лежал он же, разрезанный пополам. До сих пор я считала, что самая крупная косточка у авокадо, ан нет. Каракома имела внутри здоровенный лаково-коричневый орех, мякоти у этого фрукта или овоща, казалось, не было вовсе. Просто кожа, а под ней этакий темный бильярдный шар.[5]
Отставку Белке дали,
И точно, целый воз орехов ей прислали.
Орехи славные, каких не видел свет;
Все на-отбор: орех к ореху — чудо!
Одно лишь только худо —
Давно зубов у Белки нет.
На гору ль въезжаешь — за горой селенье
С церковью зелёной видно в отдаленье.
Ни садов, ни речки; в роще невысокой Липа да орешник разрослись широко...
