това, отошла къ Можайску; 28-го—Кутузовъ продолжалъ отступленіе къ Землину и Лутинскому. Непріятель преслѣдовалъ все сильнѣе и сильнѣе. Кутузовъ усилилъ арріергардъ (10 полковъ пѣхоты, кавалерійскій корпусъ и казаки) и ввѣрилъ его Милорадовичу, который заставилъ насѣдавшаго на него Мюрата быть болѣе осторожнымъ. Продолжая отступленіе, армія 1 сентября подошла къ Москвѣ и остановилась въ двухъ верстахъ отъ Дорогомиловской заставы. Войска и вся Россія ожидали вторичнаго сраженія подъ стѣнами первопрестольной столицы. Для этого была выбрана Беннигсеномъ позиція между Москвою и Воробьевыми горами. Строились укрѣпленія на Поклонной горѣ, на которую прибылъ Кутузовъ; сюда же съѣзжались старшіе войсковые начальники. Барклай, Ермоловъ и Толь нашли позицію невыгодною; Кутузовъ потребовалъ отъ Ермолова и Толя письменнаго доклада о ея недостаткахъ и къ пяти часамъ пополудни созвалъ военный совѣтъ у себя въ главной квартирѣ, въ Филяхъ. На этомъ совѣтѣ Беннигсенъ поставилъ вопросъ: «выгоднѣе ли сразиться подъ стѣнами Москвы, или оставить ее непріятелю». Кутузовъ нашелъ этотъ вопросъ несообразнымъ, самъ объяснилъ всѣ полученныя о позиціи свѣдѣнія и послѣ этого сказалъ: «пока будетъ существовать армія и пока она сохранитъ возможность противиться непріятелю, до тѣхъ поръ остается надежда успѣшно окончить войну; напротивъ того, по уничтоженіи арміи, не только Москва, но и Россія потеряна». Затѣмъ, въ заключеніе, онъ предложилъ вопросъ: «ожидать ли нападенія на невыгодной позиціи, или уступить непріятелю Москву?» Мнѣнія раздѣлились; пренія были довольно продолжительны. Кутузовъ, выслушавъ всѣ мнѣнія, окончилъ совѣщаніе слѣдующими словами: «я вижу, что мнѣ придется поплатиться за все, но жертвую собою для блага Отечества. Приказываю отступить». Въ военномъ журналѣ главной арміи отмѣчено, что Кутузовъ, обратясь къ членамъ совѣта, сказалъ: «съ потерею Москвы еще не потеряна Россія; поставляю первою обязанностью сберечь армію, сблизиться съ подкрѣпленіями и самымъ укрѣпленіемъ Москвы приготовить непріятелю неизбѣжную гибель, и потому намѣренъ, пройдя Москву, отступить по рязанской дорогѣ».
Въ ночь на 2 сентября двинулись обозы, а въ три часа утра того же дня потянулись войска въ одной колоннѣ (регулярная кавалерія, ополченіе, пѣхота съ артиллеріею и въ хвостѣ казаки). Движеніе было весьма трудно, такъ какъ улицы были загромождены народомъ и массою повозокъ. Войска вступали въ Москву чрезъ Дорогомиловскую заставу и, выйдя изъ города, располагались на привалъ. Затѣмъ Кутузовъ направилъ главныя силы арміи къ с. Панкамъ, въ 17 верстахъ отъ Москвы по рязанской дорогѣ. Маршъ прикрывался арріергардомъ Милорадовича, которому удалось заключить перемиріе съ Мюратомъ на одинъ день (для свободнаго оставленія Москвы). Вслѣдъ за арміею потянулось почти все населеніе столицы, которая сразу опустѣла, а по вступленіи въ нее Наполеона запылала со всѣхъ концовъ. Съ этого момента война стала вполнѣ народною.
Императоръ Александръ, узнавъ объ оставленіи арміею Москвы отъ графа Растопчина,7 сентября отправилъ въ армію генералъ-адъютанта князя Волконскаго, дабы узнать о положеніи арміи и о причинахъ рѣшенія, принятаго Кутузовымъ, а черезъ два дня получилъ привезенное полковникомъ Мишо донесеніе Кутузова, который, изложивъ причины, побудившія его оставить Москву, писалъ, что вступленіе непріятеля въ первопрестольную столицу не есть еще покореніе Россіи и доносилъ о своемъ намѣреніи совершить фланговое движеніе для прикрытія Тулы, Брянска и плодороднѣйшихъ губерній имперіи, а также для того, чтобы угрожать непріятельскому пути дѣйствій, на пространствѣ отъ Москвы до Смоленска. Кутузовъ поручилъ полковнику Мишо доложить Государю «обстоятельнѣе положеніе дѣлъ». Это донесеніе Кутузова въ связи съ объясненія Мишо успокоило Государя.
Между тѣмъ Кутузовъ, сдѣлавъ съ главными силами два перехода по Рязанской дорогѣ, перешелъ черезъ р. Москву, двинулся по правому берегу р. Пахры, черезъ Подольскъ, и 9 числа достигъ с. Красной Пахры, на старой Калужской дорогѣ. Этотъ фланговый маршъ былъ произведенъ Кутузовымъ во исполненіе того плана, который былъ имъ изложенъ въ донесеніи Государю. Опасная сторона этого марша ослаблялась значительнымъ разстояніемъ отъ противника; сверхъ того,
това, отошла к Можайску; 28-го — Кутузов продолжал отступление к Землину и Лутинскому. Неприятель преследовал всё сильнее и сильнее. Кутузов усилил аррьергард (10 полков пехоты, кавалерийский корпус и казаки) и вверил его Милорадовичу, который заставил наседавшего на него Мюрата быть более осторожным. Продолжая отступление, армия 1 сентября подошла к Москве и остановилась в двух верстах от Дорогомиловской заставы. Войска и вся Россия ожидали вторичного сражения под стенами первопрестольной столицы. Для этого была выбрана Беннигсеном позиция между Москвою и Воробьёвыми горами. Строились укрепления на Поклонной горе, на которую прибыл Кутузов; сюда же съезжались старшие войсковые начальники. Барклай, Ермолов и Толь нашли позицию невыгодною; Кутузов потребовал от Ермолова и Толя письменного доклада о её недостатках и к пяти часам пополудни созвал военный совет у себя в главной квартире, в Филях. На этом совете Беннигсен поставил вопрос: «выгоднее ли сразиться под стенами Москвы, или оставить ее неприятелю». Кутузов нашёл этот вопрос несообразным, сам объяснил все полученные о позиции сведения и после этого сказал: «пока будет существовать армия и пока она сохранит возможность противиться неприятелю, до тех пор остаётся надежда успешно окончить войну; напротив того, по уничтожении армии, не только Москва, но и Россия потеряна». Затем, в заключение, он предложил вопрос: «ожидать ли нападения на невыгодной позиции, или уступить неприятелю Москву?» Мнения разделились; прения были довольно продолжительны. Кутузов, выслушав все мнения, окончил совещание следующими словами: «я вижу, что мне придётся поплатиться за всё, но жертвую собою для блага Отечества. Приказываю отступить». В военном журнале главной армии отмечено, что Кутузов, обратясь к членам совета, сказал: «с потерею Москвы ещё не потеряна Россия; поставляю первою обязанностью сберечь армию, сблизиться с подкреплениями и самым укреплением Москвы приготовить неприятелю неизбежную гибель, и потому намерен, пройдя Москву, отступить по рязанской дороге».
В ночь на 2 сентября двинулись обозы, а в три часа утра того же дня потянулись войска в одной колонне (регулярная кавалерия, ополчение, пехота с артиллериею и в хвосте казаки). Движение было весьма трудно, так как улицы были загромождены народом и массою повозок. Войска вступали в Москву чрез Дорогомиловскую заставу и, выйдя из города, располагались на привал. Затем Кутузов направил главные силы армии к с. Панкам, в 17 верстах от Москвы по рязанской дороге. Марш прикрывался аррьергардом Милорадовича, которому удалось заключить перемирие с Мюратом на один день (для свободного оставления Москвы). Вслед за армиею потянулось почти всё население столицы, которая сразу опустела, а по вступлении в неё Наполеона запылала со всех концов. С этого момента война стала вполне народною.
Император Александр, узнав об оставлении армиею Москвы от графа Растопчина,7 сентября отправил в армию генерал-адъютанта князя Волконского, дабы узнать о положении армии и о причинах решения, принятого Кутузовым, а через два дня получил привезённое полковником Мишо донесение Кутузова, который, изложив причины, побудившие его оставить Москву, писал, что вступление неприятеля в первопрестольную столицу не есть ещё покорение России и доносил о своём намерении совершить фланговое движение для прикрытия Тулы, Брянска и плодороднейших губерний империи, а также для того, чтобы угрожать неприятельскому пути действий, на пространстве от Москвы до Смоленска. Кутузов поручил полковнику Мишо доложить Государю «обстоятельнее положение дел». Это донесение Кутузова в связи с объяснения Мишо успокоило Государя.
Между тем Кутузов, сделав с главными силами два перехода по Рязанской дороге, перешёл через р. Москву, двинулся по правому берегу р. Пахры, через Подольск, и 9 числа достиг с. Красной Пахры, на старой Калужской дороге. Этот фланговый марш был произведён Кутузовым во исполнение того плана, который был им изложен в донесении Государю. Опасная сторона этого марша ослаблялась значительным расстоянием от противника; сверх того,
