Work Text:
В объятиях Хинамидзавы так легко задохнуться. Роккен понимает это сразу же, стоит только тонким рукам сестрицы обвить его шею.
– Любимый мой… – горячие губы касаются лба. – Я скучала. Безумно скучала.
Хинамидзава полна сил. Хинамидзава улыбается легко и открыто, как не улыбалась уже долгое время. Хинамидзава пахнет сладковатой летней жарой, будто бы впитав в себя тысячу ночей Ватанагаши, повторявшихся друг за другом бесконечным кругом. Она до краев пьяна долгожданной победой над временем и не замечает ничего вокруг. Теперь уже никто не может поставить под сомнение ее счастливое будущее.
Они встречаются слишком редко, но этих редких фраз и прикосновений хватает сполна. Хинамидзаву ждет долгожданный покой, Роккена – лишь самое начало пути. Но и его хватает, чтобы захлебнуться в человеческой крови.
– Я хочу, чтобы все это поскорее закончилось.
Глаза Роккена – расплавленное золото – глядят пусто и равнодушно.
В отличие от драгоценной сестрицы, его совершенно не заботят судьбы запертых на нем людей, попавших в ловушку золота и бури, готовых перегрызть друг другу глотки за слиток драгоценного металла.
Роккен не верит в любовь и дружбу. Роккен не встречает гостей с распростертыми объятиями. Путает следы, оставляет ложные подсказки, заводит в западню и оставляет там без какой-либо надежды. Роккен для людей – чужая земля. Враждебная.
– Нельзя же быть таким жестоким, – качает головой Хинамидзава.
– Нельзя же вечно терпеть это, – фыркает в ответ Роккен.
Сестрица едва слышно вздыхает в ответ, подходит чуть ближе, прохладными пальцами обхватывая пылающие щеки. Прижимается лбом к его лбу и замирает так на несколько мгновений.
Мальчишка. Каким был таким и остался.
Что ж. Пусть сопротивляется, как может пока на то хватает сил.
Быть может, ему удастся повлиять хотя бы на одну из восьми присужденных ему создателем бессмысленных и никому не нужных партий.
Быть может…