Chapter Text
Я сделала ошибку только в одном вопросе — как правильно отвечать, когда мужчина признался тебе в любви. Оказывается, в таких случаях не полагается говорить «спасибо».
Мэг Кэбот «Дневники принцессы»
— Он очень красивый, понимаешь? — Цяо Тянья так взмахивает рукой, что чуть не сбивает на пол целую шеренгу апельсиново-рыжих чашек, на что Шэнь Цзэчуань одаривает его злобным взглядом. Цяо Тянья не проникается. — У него всегда костюмы белые, и талия такая тонкая, — он пытается показать, насколько тонкая, и удается рукой о кофемашину, шипит, но продолжает говорить, — и так звонко стук-стук-стук своей тростью, и глаза... Прямо в душу смотрят.
— Сейчас я смотрю тебе в душу и надеюсь внушить необходимость работать, — отзывается Шэнь Цзэчуань.
— Да подожди ты! — в работе, очевидно, Цяо Тянья не заинтересован совсем. — Так ты поможешь ему узнать его имя?
— А я-то тут при чем? — удивляется Шэнь Цзэчуань. — Тебе надо — ты и узнавай.
Цяо Тянья обиженно морщится, но на время замолкает. Шэнь Цзэчуань успевает ответить Хуа Сянъи, нажаловаться ей на то, что кошка Яо Вэньюаня вчера нассала ему в ботинки и на то, что в мире перевелись красивые лилии.
— Нет, но понимаешь... — продолжает Цяо Тянья в момент, когда Шэнь Цзэчуань откладывает телефон.
— Познакомься с ним.
— Нет.
— Потому что он, — Цяо Тянья неопределенно взмахивает руками, — а я, — Цяо Тянья еще неопределеннее взмахивает руками.
— А теперь словами, — сочувственно кивает Шэнь Цзэчуань.
— Никакого душевного сочувствия, — оскорбляется Цяо Тянья.
— У тебя клиенты, герой-любовник, — напоминает Шэнь Цзэчуань.
— Нет никаких клиентов!
Шэнь Цзэчуань отчаянно оглядывается на дверь в надежде, что сейчас кто-нибудь все же зайдет в кофейню, хотя только шесть утра — ну есть же совсем жаворонки? Не может не быть.
И, кажется, какой-то из богов все же слышит его молитвы, потому что являет перед витриной молодого человека ростом с двух Хуа Сянъи. Он заходит внутрь, чуть не спотыкается о порожек, сбивает лбом колокольчик, и Шэнь Цзэчуань едва удерживается от закатывания глаз — ну конечно, в шесть утра к ним только пьяницы и будут заходить!
Но это в любом случае лучше, чем любовные страдания Цяо Тянья.
Мужчина несколько минут неуверенно топчется на месте, потом делает пару шагов вперед, цепляется одной ногой за другую и падает на пол. Шэнь Цзэчуань все же закатывает глаза.
— Я понимаю, что я не отразимый, но это же не повод падать мне в ноги, — несчастно замечает он и даже наклоняется, чтобы потом мужчине встать, но тот поднимается сам, видимо, наученный горьким опытом предыдущих попоек, и окидывает его оценивающим взглядом.
— А вот издеваться не обязательно, — обиженно просит он, а потом наконец-то переключается на меню, так что Цяо Тянья ничего не остается, кроме как начать наконец-то работать.
В итоге мужчина так долго возится, выбирая кофе, что Шэнь Цзэчуань почти физически чувствует, как седеет от старости. Он водит пальцем по строчкам, зачитывает названия, начинает что-то уточнять у Цяо Тянья, замолкает, видимо, на то, чтобы собрать оставшиеся мозговые клетки для вынесения решения.
— Вам помочь?
— Хотите послушать про моторы для машин? — неожиданно предлагает мужчина. Цяо Тянья удивленно смотрит на Шэнь Цзэуаня и мысленно, кажется, просит его прогнать посетителя, но тот решает, что все же это правда лучше любовных страданий, поэтому широко улыбается.
— Да, конечно, давайте, что там с моторами машин?
Под цветистые описания моторов Шэнь Цзэчуань отводит мужчину за столик, чтобы тот не упал кому-нибудь к ногам еще раз, все же это привилегия исключительно его, а когда он возвращается за кофе, Цяо Тянья сообщает ему следующее:
— В отместку я плюнул ему в кофе.
— А мне тоже? — интересуется Шэнь Цзэчуань.
— Тебе нет, — сокрушенно качает головой Цяо Тянья. — Ты бы плюнул мне в ответ, а все мы знаем, что у тебя не слюна, а сконцентрированный яд.
Шэнь Цзэчуань довольно улыбается, Цяо Тянья показывает ему язык.
Когда Шэнь Цзэчуань возвращается, мужчина пускается в еще более пространные описания: от самих машин до каких-то запчастей, потом переходит на то, что раньше его семья занималась продажей огнестрельного оружия, но лицензию отозвали, вот и пришлось менять сферу деятельности, а еще... — в этот момент мужчина теряет нить повествования, и Шэнь Цзэчуань мысленно счастливо вздыхает: последняя пара минут была совсем бессвязной, и он давно потерял нить рассуждения. Может быть, теперь мужчина замолчит?
— А как вас зовут? — уточняет он, надеясь его отвлечь.
— Сяо Чие.
Красивое имя. И сам этот Сяо Чие красивый — высокий, правда, до ужаса, но в целом ничего, особенно когда сидит и молча пьет свой кофе: и кожа чуть темная, будто на нее падает персиковый закат, какой бывает только в дни после дождя, и волосы смешно падают на нос, и глаза темные, почти черные, пьяно блестящие в свете ламп. Заколочка с синим цветком справа, интересно, а она откуда?
— Вам вызвать такси?
Сяо Чие задумчиво зависает, Шэнь Цзэчуань успевает сосчитать до пятнадцати, но потом тот обиженно качает головой.
— Значит, вам не понравилось меня слушать, — вздыхает тот. — А я тут распинался... Знаете что, катитесь вы в задницу, — Шэнь Цзэчуань приподнимает брови, но решает не перебивать. Сяо Чие встает, спотыкается за ножку стула, но все же не падает, идет к выходу, сначала тянет от себя, пинает дверь, когда та не открывается.
— На себя, — напоминает Шэнь Цзэчуань.
Сяо Чие показываете ему средний палец и выходит.
— А это все потому, что ты меня не дослушал, — мудро замечает Цяо Тянья, разрывая повисшую тишину.
Шэнь Цзэчуань поворачивается к нему, чтобы точно было видно, и закатывает глаза.
Когда он выходит из кофейни, оставив Цяо Тянья одного сражаться с утренними посетителями, он выливает всю обиду в голосовое сообщение для Яо Вэньюя. Начинает все, разумеется, с того, что тот мог бы уже и познакомиться с Цяо Тянья, а то тот скоро пойдет на пятый круг своих влюбленных страданий, а Шэнь Цзэчуаню, между прочим, никто не доплачивает за то, что тот их слушает. Потом вспоминает Сяо Чие и трижды называет его мудаком. В конце он спрашивает, можно ли приехать.
Квартира Яо Вэньюя привычно встречает его абсолютной, почти стерильной аккуратностью, запахом лаванды и кошкой, прыгающей на голову со шкафа.
— Каждый раз она это делает, а привыкнуть невозможно, — жалуется Шэнь Цзэчуань, пока Яо Вэньюй смеется.
— Ты ей просто нравишься.
Надо перевести разговор в продуктивное русло — срочно, а то потом Яо Вэньюй его заболтает, и ничего толкового не выйдет, плавали, знаем.
— Так что там с Цяо Тянья?
— Ничего. Я жду, когда он первый спросит мое имя, — Яо Вэньюй пожимает плечами и идет в комнату. Трость глухо стучит о паркет. — А вот что с твоим героем-любовником?
— Чьим? — осторожно уточняет Шэнь Цзэчуань.
— Ты говорил о нем целых семь минут, для тебя это рекорд, значит, он тебе понравился.
Как же тяжело дружить с человеком, который такой же умный, как и ты. Шэнь Цзэчуань вздыхает.
— В этом доме мы не говорим о том, что он мне нравится.
— Почему?
— Потому что он был пьяный, упал мне в ноги, а потом болтал про моторы, — Шэнь Цзэчуань выразительно разводит руками. — Это автоматически означает какие-то проблемы, так что никаких моторов в моей жизни. И красивых глупых мужчин, которые падают мне в ноги, тоже.
— Логично, — признает Яо Вэньюй таким тоном, что Шэнь Цзэчуань мгновенно понимает — эту ситуацию ему будут припоминать следующие лет десять.
— Ты сегодня работаешь из дома? — Шэнь Цзэчуань вздыхает и ложится ему на колени.
— Я провел дипломатические переговоры с Хуа Сянъи, и она разрешила мне работать из дома всегда.
— Так директор-то я.
— А она женщина с таро за твоей спиной, — соглашается Яо Вэньюй, — и таро сказали ей, что разрешение мне работать из дома — это инвестиция в моральную стабильность поставщиков, потому что я меньше буду мучить их лично.
— И в то, что рано или поздно ты порастешь мхом, — устало отвечает Шэнь Цзэчуань. — Зря она поощряет твое домоседство.
— Не зря, я пообещал ей помочь выбрать платье на свидание с ее женщиной мечты.
— Ну-ну, — ехидно откликается Шэнь Цзэчуань. Яо Вэньюй гладит его по волосам, потом насмешливо тыкает в нос.
— Ты поедешь обратно в кофейню?
— Нет, зачем, там Цяо Тянья. Он разберется сам, а если я приеду, то только отвлеку, потому что он снова переключится на свои любовные страдания, — Шэнь Цзэчуань вздыхает. — Нет, правда, ты поступаешь крайне бесчеловечно. Он же расстраивается!
— Так я, может быть, тоже расстраиваюсь, когда мне какой месяц рисуют сердечки на кофе, а имя спросить стесняются, — откликается Яо Вэньюй.
Шэнь Цзэчуань вздыхает и отворачивается от него, чувствуя, как Яо Вэньюй начинает задумчиво плести ему косички.
— Он просто считает, что ты слишком красивый. Мне кажется, Цяо Тянья живет в своем рыцарском романе, и сейчас там стадия тайных ухаживаний.
Яо Вэньюй громко фыркает.
— Сообщи, когда он перейдет к стадии залезания на балкон с розой в зубах, чтобы я закрыл двери и подстетил матрас, если будет больно падать.
— Обязательно.
Несколько минут они молчат — Яо Вэньюй плетет ему косы, кошка возится в углу с каким-то шариком, сам Шэнь Цзэчуань крутит в голове события утра.
— Будешь вафли? Хуа Сянъи принесла, они, правда, подгоревшие, потому что ее жена не умеет готовить, но они очень старались, — предлагает Яо Вэньюй, всегда очень тонко чувствующий, в какой момент мысли начинают сгрызать сознание Шэнь Цзэчуаня.
Что ж, спасибо ему за это.
Они с Яо Вэньюем сидят до самого вечера — сначала едят вафли, потом выбирают Шэнь Цзэчуаню костюм на встречу, потом смотрят «Эмили в Париже», потом Яо Вэньюй уходит делать работу, а сам Шэнь Цзэчуань садится рядом и комментирует происходящее.
В итоге он засыпает у Яо Вэньюя на диване, а на следующий день встает на два час позже нужного.
— Это все ты виноват! — сообщает он Яо Вэньюю, копаясь в него в шкафу в поисках красивой, достаточно непотребно выглядящей рубашки.
— Почему?
— Потому что на мне заснула твоя кошка, и я боялся встать.
— Ну конечно, — кивает Яо Вэньюй. — Надень ту, полупрозрачную, с брюками хорошо будет.
— Лучше бы ты ее надели съездил к Цяо Тянья в кофейню, — ворчливо отвечает Шэнь Цзэчуань.
— Так я уже однажды надел, а теперь ты видишь, до чего это дошло, — вздыхает Яо Вэньюй, ловя кошку и поднимая ее к себе на колени.
И правда, не поспоришь.
В итоге в кофейню Шэнь Цзэчуань опаздывает еще почти на час, обещает Цяо Тянья, что обязательно скоро будет, мысленно материт всех медленных водителей, дергает за кудрявые от забытых вчера косичек прядки, буквально вбегает внутрь. Там его встречает самая живописная картина на свете — красивый-глупый-Сяо-Чие, который сидит за столиком прямо напротив двери, и Цяо Тянья, который трагично округляет глаза.
— Начальство не опаздывает, а задерживается, — сообщает он Цяо Тянья, не менее трагично округляя глаза в ответ.
— А начальство можно позвать на свидание? — спрашивает Сяо Чие таким уверенным тоном, будто уже получил согласие. Шэнь Цзэчуань чуть не врезается лбом в витрину.