Archive of Our Own ^beta

В микроавтобусе душно, словно тот не из премиум класса, солнце бьет в лобовое и закрытые веки, в висок вкручивают раскаленный гвоздь. Но главное испытание не в этом, и даже не в бесконечном трепе за спиной:

— ... Ну, ты знаешь один из тех дней, когда ты не можешь понять, что делать своей жизнью, и вот ты переслушиваешь Ланочку...
— Да не слушаю я ее сколько можно!..
— Ладно, я переслушиваю Ланочку и вдруг понимаю, ну, что в пизду это все, бои, город, домой к бабке хочу, чтобы козы мекали, петух кричал...
— Если ты с боя с Поляком сольешься знаешь как местные петухи орать будут?...
— Да сколько можно меня перебивать?!..

И даже не в том как красиво у Тренера, смотрящего с водительского кресла назад, горят бешенством глаза, когда он просит пацанов заткнуться. И не в расстоянии в пару дюймов между их коленями — ладони потеют чуть сильнее, подумаешь, да и правую сводит от желания коснуться почти как всегда.

Главное испытание то каким этот взгляд становится на нем.

Створки лязгают, защищая живое от пустоты. Воздух уходит, оставляя вакуум. Причины очевидны, однако, Рэй за каким-то чертом продолжает об этом размышлять (ладно если не врать себе, другие насущные темы еще хуже). Да, от него зависит жизнь всех этих парней, он по-прежнему правая рука Микки Пирсона, воплощенное доказательство эпического проеба, наконец, богатый мудак с огромным домом, имеющий подозрительно много общего прошлого с Флэтчером, но неприятие именно Тренером все же обескураживает.

«Ты же понятливый в целом мужик, возишься с проблемными ребятками и успел нагрешить так, что половина листов в биографии вымарана, почему?!..».

Невысказанный вопрос остается без ответа. Тренер вежливо кивает, в салоне становится тихо (так еще хуже, ведь отвлечься не на что и мысли едут все на той же заебавшей карусели. Однажды он напился и решил дело в каким-то образом считанной ориентации, но примерно часа через два Бани забрал ребят от гей-клуба, где они выступали, вместе с наставником и догадка не подтвердилась. Жуткое чувство, что причина интимная, личная и намертво связана с ним самим, пустило корни и никуда и не делось).

Ответ на вопрос — почему меня это так волнует? — не меняется вот уже пару месяцев и учит смирению (как будто оно было ему нужно хотя бы один блядский раз в этой жизни).

— С другой стороны, Ширан…

Рэй давит желание побиться о что-нибудь головой и обещает себе внеочередные выходные: день спа, и, возможно, визит «массажиста».

Энтузиазма не вызывает ни то, ни другое.

*

В стрелке, на которую они совершенно зря прибыли рано, нет ничего особенного. Обнаглевшая банда молодых балбесов, сорвавшая одну доставку случайно, другую из любопытства — что этот тигр сделает если потянуть его за усы? — не представляет никакой реальной угрозы для дела. («Тигр», тем временем, опять выставляет империю на торги и гораздо больше чем в ней заинтересован в новом легальном бизнесе, куда берет далеко не всех. «Рэй разберись, подключи своего не-бойфренда, долг пока так и не списан»).

Тем поразительней как быстро все выходит из под контроля. Пара оброненных фраз, вынутый не их стороной ствол и вот уже правый кулак бьется в зубы со вставленными в них стразами. Еще один шкет извивается под ногами с простреленным бедром. Карапузы выбивают дурь из остальных. И нет никакого смысла оглядываться, но Рэй все равно проверяет очевидное — уложивший стрелка Тренер следит за подвигами подопечных без восторга и старательно избегает смотреть на него. Желваки играют под щетиной. Пистолет остается на виду. Мысль, что пули внутри могли (и все еще могут) лечь между лопаток приносит странное утешение. Да, тогда бы все по-настоящему закончилось (Мики включил его в сделку, продавая как минимум на год. Обычное консультирование, без работы в поле, но он отказался бы, если б не страх возможных последствий).

— Небось думаешь я дерьмо, а сам-то, сам!.. — Уже не такой зубастый парнишка никак не может заткнуться и Рэй добавляет ему в лицо ногой. Парирует не особо стараясь быть услышанным:
— Я одет намного лучше, — разворачивается и идет к машине (победа явно за ними, вот только ощущению глобального поражения на это насрать).

Тренер, досмотрев показательные учеников, встает рядом. Разговор наплывает айсбергом на Титаник, Рэй неделями готовился к неизбежному, но — не помогло.

Зажигалка пляшет в пальцах. Вторая сигарета, как и первая ломается поперек.

Костяшки в мясо.

В одной что-то подозрительно блестит.

— Тебе бы в травму.

— А пошло оно все в пизду. — И это не тот ответ, которого от него ждут. Тренер поднимает свои дохуя говорящие брови, приглашая продолжить еще одним кивком. Как же великодушно-то, блядь. — Тоже хочу к бабке Эрни. Слушать коз. Не вот это вот все.

С зажигалкой он все-таки справляется. Затягивается глубоко, выпускает идеально круглые кольца. Смотрит лишь на них.

— Там грязно.

— Похуй.

— Ммм.

Тренер мнется рядом. Он, должно быть, тоже представлял себе этот момент как-то иначе. Беседой двух взрослых людей. Без участия нервного срыва.

— Рэй… — Долгий тяжелый вздох. — Я думаю на этом все.

— Я тоже. У Пирсона может быть другое мнение.

— Мое терпение не бесконечно.

— Его сильно истрепалось со временем. Особенно после последнего приключения.

Дождь капает с неба уже в форме жидкой грязи. Одно из чудес этого района.

Вот теперь пальто точно можно выбросить.

— Рэй.

— Не знаю, в курсе ты или нет, но миссис Пирсон тоже не в восторге от сделанного твоими ребятами. Все еще может закончится хорошо, просто не обязательно сейчас.

— Я поговорю с ним сам, — ломает что-то внутри. Отлично, Тренер ему еще и не доверяет…

Рэй встряхивает головой, тушит сигарету о свой же рукав, переводит взгляд на носки ботинок:

— Окей. Я возьму такси. До травмы.

— Угум.

Не смотреть как тот уходит легко - все силы уходят на удержание слез за веками.

Карапузы шумят, набиваясь в авто.

Палец промахивается мимо иконки убера снова и снова.

Звучащие рядом слова заставляют подпрыгнуть:

— Прости, но я не оставлю тебя одного.

Тренер за каким-то чертом снявший очки кажется беззащитным.

— Боишься долг вырастет? — Звучащим обычно голосом можно гордиться.

— Боюсь ты сейчас наворотишь необратимой хуйни.

— И что с того? Ты же меня терпеть не можешь. — А нет, все-таки предательски проседает на «ты», «терпеть». В принципе.

— Вообще-то могу.

— Окей, сформулирую иначе — ты меня ненавидишь.

С этим не спорят.

Дождь бьет сильней.

Знакомый микроавтобус сигналит им, уезжая.

Тренер возвращает очки на место, вздыхает особенно глубоко:

— Не то чтобы тебя самого. — Как многообещающе. — Тебя я и не знаю толком. Не уверен, что ты сам себя знаешь. Ну, ты нервный, — заебись, — красивый, талантливый, умный так-то, но... — И кажется вот он момент истины, роняющий горсть ледяных мурашек прямо за шиворот. — Сидишь в этом всем слишком глубоко. День за днем, год за годом. И ты это выбрал. Сам! У моих ребят не было ни малейшего шанса соскочить. Да и у меня не было. Когда рождаешься в яме с дерьмом, выбраться можно только по нему. Но ты-то, Рэй, светлая голова, зачем здесь? Ради денег? Власти? Сидишь на адреналине? Другими словами — нахуя?!.. — Руки застывают в вопросительном жесте. Брови встают домиком. Зубы прикусывают нижнюю губу. Совсем-совсем не похоже на равнодушие или сочувствие обычному знакомому. Ну не может быть сердце настолько большим?.. Или все-таки может?.. — Что?!..

— Я тебе нравлюсь? — (вот и приехали, младшая школа, бесконечно важные вопросы между уроком рисования и дракой из-за того кто кого назвал дураком). Оба нижних века танцуют, вместе с мышцей на бедре.

Тренер прячет руки в карманах. Перекатывается с пятки на носок и обратно. Взгляд колючий, хмурый, грозовой. В зрачках мерещатся отблески молний (хочется верить — принципы бьются с желаниями так что искры летят).

— Мог бы, если б не все это дерьмо. Ты… эм… я знаю как ты на меня смотришь. И какое-то время думал ты просто ждешь, когда тема с долгами закончится, чтобы предложить мне… выпить вместе?.. потрахаться?.. Я, правда, не знаю, Рэй. Ты всегда напрягаешься, когда кто-то рядом говорит о сексе. С другой стороны, когда мы встречаемся, со мной обычно ребята, и они… Вроде как есть с чего напрягаться.

Покрытая мозолями ладонь ложится на шею под побитым сединой затылком, но успокоится жест не помогает. Тренер явно взволнован и мурашки так и ползущие по позвоночнику срываются в джигу.

— А ты бы согласился?

— Выпить или потрахаться?

Рэй моргает несколько раз. Выбирает более безопасный вариант (так отказом ударит чуть меньше. наверное):

— Выпить?

— Нет. Не хочу привязываться к тому кто связан с этим дерьмом.

— Трахаться?

— Снова нет, не умею разделять… — Еще один вздох. Взгляд в небо. Бьющие в стекла очков грязные капли. Видимый след от пореза между подбородком и шеей. Рэй сглатывает. На него снова смотрят, чуть наклонив к плечу голову, будто оценивая. В который раз?.. — Слушай, все и правда сложно. Мы разные. Ты младше, из другого мира, и так и не ответил на мой вопрос. — Бессознательная попытка отвести взгляд, возвращение силой воли, закушенная губа. То насколько Тренеру не все равно завораживает.

Язык липнет к небу. Слова, раздетые до сути, кажутся неуклюжими и смешными:

— Это был мой билет на свободу. В начале. Сейчас я уже не могу просто уйти. Наверное, не смогу еще год. Босс чудит. — Лицо напротив мрачнеет, но это про Микки. — Мне нравятся власть, деньги, адреналин. Я точно могу получить их в другой… отрасли. Мне нравишься ты. — Рэй все-таки смотрит на носки ботинок. Если постоять так еще десять минут их уже не спасти. Как же похуй. — Я хотел предложить тебе выпить, когда мы разошлись в первый раз. Скорее всего попробовал бы соблазнить. Свести все к сексу на постоянной основе. Если бы мне понравилось. Если бы ты согласился. — У Тренера, на которого он все-таки заставляет себя посмотреть, забавно вытянуто лицо, губы приоткрыты, и зрачки кажутся огромными. — Я с-с-старше чем ты думаешь. И меня не пугают сложности. Меня пугает что я, возможно, проебываю жизнь, никого в нее не пуская.

Психотерапевт бы точно им гордился.

Тренер дергает щекой.

— Угум. Ясно.

«Что именно?..» Рэй не успевает спросить: расстояние между ними вдруг исчезает и его берут за плечо. Тянут ближе, он искренне не понимает зачем, пока одни холодные губы не давят другие. Тренеру бы точно не помешал бы бальзам — кожица сухая, местами треснувшая...

Эта мысль последняя из оформленных.

***

Поразительно, но он никогда не замечал, как много в кабинете Микки картин с насекомыми. Помнил идею декоратора давить так на посетителей, сам под влияние не попадая. Цифр и дат, свербящих в мозгу, обычно было вполне достаточно, чтобы оставаться в тонусе, да и воспоминания о некоторых прошедших здесь встречах не давали расслабиться (одно из тел вынесли прямо в ковре, сотканном вручную; плюс сто тысяч на неожиданные расходы, без учета логистики). Сейчас они кажутся тестом Роршаха. Богомол — вагина с зубами.

— Как отпуск? — Микки, наконец, «замечает» его присутствие, откладывает ручку в сторону (перьевую, позолоченную, с гравировкой, двадцать штук на старте, пятьдесят за срочно сделанный дубликат — посетитель спиздил оригинал, когда Рэй сидел за этим столом. какой же это тогда было драмой).

— Думаю взять еще неделю.

— Медовый месяц, хм? — Широкая приятельская улыбка, холодные пустые глаза (и, воу, ему и, правда, наплевать на то когда и при каких обстоятельствах из них исчезло тепло).

— Именно.

Микки фыркает. Похоже ему в самом деле интересно, к чему они пришли, на каких условиях, и как долго продержаться. Спрашивать он, конечно, ничего не будет.

— Тогда — приятного отдыха. Что-то еще?

Рэй слушает ощущения в теле — старый трюк, помогающий не задохнуться от волнения. Расцарапанная щетиной шея горит под жестким воротником. Тянет мышцы бедер. И каждый засос поет как же было хорошо вчера, позавчера, неделю назад, две и даже когда ему зашивали руку.

— Не думаю, что я смогу качественно оказывать услуги следующему владельцу.

— Почему? Выглядишь ты намного здоровее, чем обычно.

Угроза или нет по хищному лицу не понять.

— Интерес пропал.

— И увеличение нулей в твоем контракте этого не исправит?

— Нет. Пора двигаться дальше.

Микки, как всегда, легко читает между строк. Скалится. Катает по столу ручку правой ладонью. Даже ему нужно несколько дополнительных секунд на переоценку изменившейся реальности.

— То есть место генерального в моем милом, славном, эпическом начинании, тебе можно не предлагать?

— Именно.

Смех бьет по натянутым нервам и обрывается так же резко как начался, но глаза продолжают гореть вроде как настоящим весельем.

— Хорошо, поздравляю с заслуженной пенсией. Текущий контракт в силе, так?

— Да, но я не стану его продлевать, если продажа затянется.

— Тогда не будем ее откладывать. Передавай привет Джеймсу.

И Рэй передает — из губы в губы, прямо за баром, игнорируя квадратные глаза Карапузов.