Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

В этот раз у них даже был план: Уэйд должен был проникнуть на второй этаж особняка и максимально тихо нейтрализовать охрану, в то время как он, Жан-Филипп, как наиболее интеллигентный, попадал внутрь через окно библиотеки.

Планом даже не пришлось бы пренебрегать, если бы не одно но.

В библиотеке, как оказалось, спала молодая мисс Брэддок, причем, к сожалению Жан-Филиппа, спала достаточно чутко, и реакцией обладала неожиданно неплохой: за то время, пока интеллигент добирался до нее, намереваясь безопасно оглушить, проснувшаяся от скрипнувшего окна девушка успела стянуть со стены, возле которой располагался диван, фамильную рапиру, и предупредительно ткнуть ей в сторону приближающегося Жан-Филиппа.

— Что вам нужно? — почему-то шепотом спросила она.

— О, mon chere, — ласково начал Жан-Филипп, не переставая двигаться вперед на полусогнутых ногах и выставив вперед руки, — все мои желания стали просто бессмысленны в тот миг, когда я увидел вас.

Мисс Брэддок, очевидно, сей ответ не удовлетворил, и она ударила.

Жан-Филипп успел порадоваться тому, что рапира все же колет, а не режет, и отвел выпад левой рукой, защищенной кожаным наручем.

К чести мисс Брэддок, рапиры она не выронила и вовсе, кажется, разозлилась, вскакивая с дивана и принимая какую-то странную боевую позицию.

«Ах, femme», — подумал Жан-Филипп, анализируя стойку дочери владельца особняка и почему-то не выискивая в ней сходу каких-либо серьезных недостатков.

— Хотите денег? — спросила она, присев чуть ниже и вновь указывая рапирой на незваного гостя. — Картин? Книг?

Жан-Филипп усмехнулся.

Девушка определенно была непохожа на тех, которые встречались ему в последнее время.

Безвольные, податливые, словно тряпичные куклы, не выказывающие ни капли сопротивления.

Излишне покорные, совершенно неинтересные.

— Вы недооцениваете богатство своего отца, oiselle, — ответил Жан-Филипп, по кругу обходя мисс Брэддок. — В этом доме множество достойных внимания вещей, — он резко атаковал, отводя рапиру вбок коротким ножом, и попытался подобраться поближе, но девушка каким-то неожиданно изящным и явно тренированным движением скользнула в сторону и провела рукой вверх, задев концом рапиры плечо интеллигента, — но все они меркнут перед вами.

Надо сказать, нынешнее положение девушки в зале представлялось Жан-Филиппу выгодным если не с боевой точки зрения, то как минимум с эстетической: молодой месяц освещал легкий домашний халат, просвечивая в нужных местах и очерчивая силуэт, серебрился на искусной вышивке, украшавшей задравшиеся рукава, и замечательно выделял тенями изгибы женственного, молодого тела.

Настолько замечательно, что следующую атаку он чуть не пропустил, еле успев заблокировать укол в живот и, в процессе маневра уклонения, не забыв полоснуть ножом по длинной поле халата.

К чести мисс Брэддок, она, хоть и оступилась, слегка запутавшись в отрезе ткани, не растерялась и достаточно успешно отбила контратаку, отходя вглубь зала, ближе к столу, нервно отрывая свободной рукой мешающую часть халата.

Жан-Филиппа такое развитие событий устраивало.

Ему в принципе нравилось, когда на девушках со временем становилось все меньше и меньше одежды, а ноги у мисс Брэддок, надо сказать, были очень уж хороши.

— Не думал, что вы знакомы с искусством ведения боя, — с удивлением сообщил он, медленно подходя ближе.

— Отец хотел мальчика, — нервно дернула плечом девушка, поглядывая на свои голые колени.

Жан-Филипп изумился.

— Разве у вас нет двух fraire?

Мисс Брэддок сощурилась и ответила:

— Тем интереснее было учиться.

И атаковала так, будто в руках у нее не рапира, а сабля, замахнувшись сверху и хлестко ударяя Жан-Филиппа по щеке.

Нет, все же ноги мисс Брэддок его отвлекали.

Настолько сильно, что это становилось опасно.

Девушка выглядела довольной ровно до того момента, пока Жан-Филипп не дернулся в ее сторону, целясь раскрытой ладонью в лицо, силясь отомстить за хлесткий порез не менее хлесткой, но все же безобидной пощечиной.

К счастью для кодекса его чести, который не выдержал бы того, что Жан-Филипп ударил девушку, она сумела увернуться, кувыркнувшись по полу, и неровный край халата, и так неприлично короткого, на пару секунд обнажил ее совершенно сверх меры.

Жан-Филипп разрешил себе слегка насладиться этим явлением, всего секунду он осмыслял его, но этого хватило для того, чтобы сидящая на корточках мисс Брэддок смогла вытянуть ногу и больно, пяткой ударить его под коленом, а он смог пропустить это действие и не предпринять никаких попыток к его прекращению.

Поэтому в следующее мгновение он согнулся в коленях, чуть выгибаясь назад, и мисс Брэддок, видимо, будучи в азарте от своего небольшого успеха, встала на ноги и попыталась опять же ногой ударить Жан-Филиппа где-то в области лопаток.

В этот раз интеллигент не забыл о том, что он, в общем-то, более чем умеет вести себя в бою, и перехватил замечательную ногу мисс Брэддок в полете, дернул на себя, согнув в колене, и прижал вырывающуюся, выронившую от неожиданности рапиру девушку к груди.

Позиция у них была приятно компрометирующая, несмотря на разницу в росте; Жан-Филипп не мог не реагировать на близость сочного, молодого тела, интимные части которого он успел разглядеть и которые, он уверен, будут ему сниться.

— Ваш стиль боя tres magnifique, — восхищенным шепотом сообщил он, прижимаясь губами, прикрытыми натянутым на нос шейным платком, к уху мисс Брэддок.

Та, даже находясь в настолько неоднозначном положении, видно, присутствия духа не теряла.

— Меня учили восточные мастера, — так же тихо, но без единой капли дрожи в голосе ответила она. — Отец посчитал, что это пригодится в жизни.

Ее рука, прижатая к телу Жан-Филиппа, дернулась, и тот шумно вздохнул: уж в очень опасной близости она находилась от чувствительных частей его тела.

Опасно-приятной, следовало бы уточнить, и от мисс Брэддок, это, кажется, не укрылось.

На несколько секунд она удивленно замерла, но чуть позже практически незаметно, очень легким движением огладила бедро Жан-Филиппа.

— Пренебрегать бельем вас тоже научили восточные мастера? — выдохнул он, прижимая мисс Брэддок к себе ближе и справедливо рассуждая, что вряд ли она, находясь в данном положении, сможет нанести ему хоть сколько-нибудь серьезные увечья: в складках ее халата он не разглядел никаких скрытых ножей, а рапира находилась достаточно далеко, дотянуться до нее невозможно.

Но не стоит недооценивать мисс Брэддок, она вполне может воспользоваться имеющимся у Жан-Филиппа арсеналом, или же продемонстрировать нечто из культуры малознакомого Востока, и именно поэтому он решил ее обездвижить, как можно крепче прижимая к себе.

Вовсе не из-за того, что распаленное коротким, но запоминающимся боем тело хотело почувствовать такое же горячее и тяжело дышащее, возбужденное битвой существо настолько близко, насколько это было возможно.

Совершенно нет.

Мисс Брэддок, вероятно, была того же мнения, а посему слегка отклонила голову вбок, предоставляя Жан-Филиппу возможность коснуться ее шеи безо всяких дополнительных усилий, чем он не преминул воспользоваться.

— Согласитесь, в некоторых ситуациях это играет только на руку, — сообщила она, обвивая Жан-Филиппа схваченной им ногой.

Интеллигент пожалел о том, что его ладони сокрыты перчатками: от действия мисс Брэддок пола пострадавшего в бою халата сползла еще сильнее, открывая теплому летнему сквозняку и молодому месяцу крепкие бедра, которые он, к сожалению, мог чувствовать лишь кожей перчаток, а не своей собственной.

— Приятно видеть человека, разделяющего мое мнение в неоднозначных вопросах, — он увернулся от ее свободной руки, потянувшейся к его лицу. — Позвольте, вам не кажется, что мы слишком быстро движемся в направлении неисправимого?

Мисс Брэддок как-то неожиданно тепло усмехнулась, откидывая голову назад и смотря ему прямо в глаза.

— На Востоке мастера учат не только боевым искусствам.

— Но искусство интриговать, я думаю, вы освоили на родине, — предположил Жан-Филипп.

Прикосновения мисс Брэддок он не мог назвать иначе, кроме как «умелыми» и «шаловливыми»: если задачей молодой наследницы было сверх меры заинтересовать его, то со всей уверенностью можно сообщить, что ей это удалось.

— Без него ужины проходят слишком однотипно. — Жан-Филипп отметил момент, когда она расстегнула несколько нижних крючков на его плаще и уже забиралась пальцами за ремень его штанов.

— Если вы занимаетесь на официальных мероприятиях чем-то таким, — облизывая губы, выдохнул он, тщательно подбирая слова, — то, думаю, мне следует сообщить, что я был о вас лучшего мнения.

— Уверяю вас, — ответила мисс Брэддок, оглаживая его живот, — все ужины моей жизни не сравнятся с неожиданной встречей с вами.

— Ваши действия лишают меня аргументов, — признался Жан-Филипп.

— Вы слишком галантны для человека, пытавшегося меня убить пару минут назад. — Мисс Брэддок ни в коем случае не прекращала своих действий, успешно расправившись с ремнем брюк и медленно, но неумолимо продвигаясь дальше.

— Вы ошибаетесь, — возразил Жан-Филипп, стараясь говорить как можно ровнее и избегать постыдных стонов, — я ни в коем случае не мог бы... позволить себе и мысли о вашей смерти. В отличие от вас, — добавил он, еле сдерживаясь, чтобы не подхватить мисс Брэддок и не переместиться вместе с ней на диван, дабы в более привычном положении продолжить настолько бесстыдно и неожиданно начатое.

Мисс Брэддок нахмурилась.

— Я всего лишь защищала свой дом, — сказала она, — и у меня не было желания вам навредить. Скорее, как видите, наоборот. — Она улыбнулась, вновь потянувшись рукой, не настолько активно занятой, к скрывающему лицо Жан-Филиппа шейному платку.

В этот раз он отчего-то сопротивляться не стал.

— Ночью ведь вы опишете меня полицейскому художнику? — пробормотал он, чувствуя ее пальцы на своих губах.

— Зависит от ваших дальнейших действий, — шепотом ответила она.

Мисс Брэддок, вероятно, доставляло удовольствие чувствовать собственной кожей колючую, начинающую пробиваться щетину, и поэтому первым делом она коснулась губами его щеки, спуская платок на шею.

— Я так понимаю, что от меня требуется проявить инициативу? — чуть поворачиваясь, спросил Жан-Филипп.

И, не дожидаясь ответа, проявил инициативу.

Мисс Брэддок с охотой ответила на поцелуй, обхватывая его рукой за шею и притягивая ближе, прижимаясь к нему и неприлично сильно прижимая его к себе.

Жан-Филипп же слегка ослабил хватку, стараясь дать мисс Брэддок большую свободу действий, поддерживая ее одной рукой за талию, а другой же забираясь под остатки халата.

Происходящее ему нравилось не только из-за того, что сам процесс был приятен, но и потому, что несколько других факторов сыграли в повышении пикантности и желанности ситуации не самые малые роли.

Желание мисс Брэддок взять все на себя удивляло Жан-Филиппа, но нельзя сказать, что ему это не нравилось, а вовсе даже напротив: возможность побыть ведомым его интриговала, и у мисс Брэддок прекрасно получалось его вести.

То, что они встретились совершенно спонтанно и практически сразу же почувствовали проскочивший между ними заряд также интриговало его, причем наверняка даже в большей степени.

Что уж говорить о том, что она была наследницей дома, который он собирался ограбить! Преступник и жертва — это один из излюбленных сценариев для любовников, потерявших искру в отношениях, но отчаянно стремящихся ее найти.

Именно в этот момент Жан-Филипп наконец осознал, что с мисс Брэддок он провел непозволительно много времени, если считать, что он собирался придерживаться плана.

Именно в этот момент мисс Брэддок провела пальцами у него за ухом, вырывая из его губ стон.

И именно в этот момент в библиотеку с грациозностью наводнения ворвался Уэйд, сжимающий в руках нечто массивное, обернутое в мешковину.

— Не хочу вас отвлекать, — на бегу сообщил он, — но в эту дверь сейчас зайдет десяток недружелюбных стражников!

Жан-Филипп в тот же миг оттолкнул от себя мисс Брэддок, отчего та слегка пошатнулась, и принялся споро поправлять одежду, наблюдая за выпрыгивающим в окно Уэйдом.

— Мы с вами еще встретимся, — искренне пообещал он, вновь скрывая свое лицо за шейным платком и, придерживая штаны, покинул библиотеку тем же способом, с помощью которого проник в нее — через окно.

Он уже не видел, как стражники обступили мисс Брэддок, силясь отвести от нее взгляд и позабыв о сбежавших ворах, как мисс Брэддок смотрела ему вслед, почти не реагируя на вопросы стражи о ее состоянии, и как молодой месяц высеребрил оставленные на подоконнике следы сапог.

***

Уэйд припрятал добычу в «хитром месте», и Жан-Филипп даже не поинтересовался, в каком именно: их у Уэйда было великое множество, и к большинству из них замечательно подходило описание «у Дьявола в заднице», а бывать в таких локациях Жан-Филиппу не очень нравилось.

Жан-Филипп оправдывал свое незнание мыслью о сохранности артефакта, ведь если он не знает, где тот находится, то у него не будет соблазна присвоить его исключительно себе.

Но на самом деле ему было просто неинтересно.

Его мысли последние несколько дней занимала мисс Брэддок.

Он проходил мимо ее дома, наблюдая за усиленной охраной, он искал встречи с ней.

Он задействовал своих информаторов — тех, которые подсказали вероятное расположение артефакта в поместье Брэддоков — для того, чтобы выяснить как можно больше о молодой наследнице.

Он всячески отрицал мысль о том, что его интерес мог быть вызван чувствами романтического характера; он считал, что во всем виновата его привычка доводить дело до конца, а их с мисс Брэддок взаимодействие было варварским образом прервано обстоятельствами, и оставлять начатое незавершенным было не в его правилах.

Пока что ему удавалось убедить себя в этом, но с каждым днем он все меньше смотрел на других женщин, приходящих в ресторацию неподалеку от апартаментов, которые они занимали в сером Лондоне на время задания, и все сильнее игнорировал их полные похоти взгляды.

Жан-Филипп был недурен собой, он это прекрасно осознавал; осознавал он и то, что женщины, которых он привлекал, также были красивы и обаятельны, но почему-то не вызывали у него желания продолжить с ними знакомство.

Уэйд наблюдал за ним, задумчивым, слегка поникшим, и говорил.

Говорил о том, что возле кабинета сенатора Брэддока охраны совершенно не было.

О том, что с теми, кто набежал по сигналу тревоги, он справился в одиночку, и даже с подмогой, которую первая волна стражи успела вызвать, пока Жан-Филипп миловался с молодой наследницей.

После этих слов Жан-Филипп тяжко вздохнул, совершенно непроизвольно, и Уэйд присвистнул.

— Не хочу тебя огорчать, мой псевдофранцузский друг, — вкрадчиво начал он, — но, кажется, ты попал.

Жан-Филипп посмотрел на него взглядом, в котором сквозило абсолютно непонимание.

— Объяснись.

Уэйд хохотнул, прикрываясь бокалом с белым вином.

— Ты влюблен, коллега, — честно сказал он. — По уши. И ты прекрасно знаешь, что в твоем случае это ужасно.

— Что может быть ужасного в таком светлом чувстве, как amour? — вспылил Жан-Филипп, но слишком поздно осознал, что выбрал не ту тему из предложенных, потому как в следующую секунду Уэйд, прищурившись, отметил:

— А влюбленности-то ты не отрицаешь.

И Жан-Филипп почти сдался.

— Она проходит, — сказал он, глотая импортированное из Франции красное полусладкое.

— Она тебя съедает, — с неподдельной грустью в голосе перебил его Уэйд. — А ты представляешь, насколько тяжело найти подходящего напарника в нашем деле?

Жан-Филипп не ответил, нахмурился и задумчиво покрутил в руках бокал.

— Я не хочу тебя терять из-за какой-то бабы, — неожиданно серьезно сказал Уэйд, — поэтому нам нужно сделать так, чтобы ты перестал по ней страдать.

— Отрадно слышать, — ответил Жан-Филипп, скрывая свое удивление за сарказмом, — однако я сомневаюсь, что в этом деле мне потребуется твоя помощь.

— Она тебе уже нужна, — хмыкнул Уэйд, отправляя в рот кусок курицы. — Сидящие за столиком на три часа девицы пожирают тебя взглядом, несмотря на сопровождающих их кавалеров, а ты и бровью не пошевелил. Я все понимаю, я намного более приятная компания, чем они, но раньше ты бы так явно этого не показывал.

— Ты прекрасно знаешь, что я умею ставить себе цели и их добиваться, — со вздохом сказал Жан-Филипп. — И мисс Брэддок ничем не отличается от ранее поставленных целей.

— И ты так до сих пор ничего не предпринял для ее достижения.

— Это вопрос времени. Не во всех делах стоит спешить, mon ami.

— Меня печалят твои оправдания. Эта женщина определенно на тебя повлияла.

Шум возле двери не дал Жан-Филиппу достойно возразить: появившиеся в зале ресторации полицейские уверенным шагом направились к ним.

Количество сотрудников Скотланд-Ярда на единицу площади говорило о том, что их начальство прекрасно знало о навыках тех, кого они собирались взять под стражу, и решило взять количеством, не сумев подтянуть качество.

Уэйд спокойно промокнул губы салфеткой и вытянул руки в сторону представителей закона, будто побуждая их к тому, чтобы поскорее заковать его в наручники.

Жан-Филипп удивленно приподнял бровь, ожидая объяснения этих действий.

— Мне слишком нравится это место, — пожал плечами Уэйд, — не хочу его громить. Нас заберут, кинут в тюрьму, через пару дней решат казнить, а там всего лишь пятнадцать минут позора — и все.

Капитан полиции первым достигнул их столика и не мог поверить своим глазам.

Два опаснейших преступника просто так сдавались ему!

— Прошу вас, капитан, не стоит медлить, — усталым голосом сказал Жан-Филипп. — У вас жена, дети, наверняка они ждут вас к ужину. Чем раньше вы закончите с нами, тем быстрее окажетесь дома.

— Тебя привлекают семейные ценности? — не преминул хмыкнуть Уэйд.

— Ты многого не знаешь о моих увлечениях — загадочно ответил Жан-Филипп, наблюдая за тем, как полицейский с осторожностью закрепляет наручники на его запястьях.

Уэйд подмигнул ему, поднимаясь со стула и покорно следуя за блюстителями закона.

«Хоть бы нас кинули в разные камеры, — подумал Жан-Филипп, — я не выдержу несколько суток с ним с одном помещении.»

Иногда его мечты не сбывались.

***

— Сегодня, властью, данной мне Ее Величеством, — хорошо поставленным голосом начал обвинитель, — я объявляю виновными в многочисленных кражах...

Толпа на площади собралась значительная, и с каждой минутой становилась все больше и крикливей, все разноцветней.

Стоящие на помосте смертники не могли визуально оценить разнообразия пришедшего посмотреть на их казнь народа благодаря натянутым на их головы черным мешкам, но один из них, совершенно не стесняясь и не замечая данного неудобства, все равно упивался моментом: раскланивался во все стороны, переругиваясь с палачом и обижаясь на попытки приструнить его, выкрикивал в толпу слова любви громче обвинителя и всячески мешал присутствующим на помосте оставаться хладнокровными.

Обвинитель, перечисляя их злодеяния, иногда переходил на визг, пытаясь перекричать излишне активного преступника, а палач уже совершенно не стесняясь тыкал того толстым локтем под ребра.

К удовольствию толпы, результата это не приносило.

— ...в убийстве пятнадцати человек, — с надрывом продолжал обвинитель, держа лист с приговором на вытянутой руке, а другой защищаясь от палящего солнца.

— Ах, Жан-Поль! — выкрикнул вертлявый мужчина. — Мы с тобой умрем в один день, в один момент, как самые прекрасные на свете любовники! — и он попытался дернуться в сторону стоящего неподалеку второго смертника, но палач поставил ему подножку и одновременно с этим дернул за веревку, затягивающую мешок на его шее.

Обвинитель прищурился, достал из кармана своего объемного одеяния карандаш, сделал пометку на листе и с каким-то странным удовольствием добавил:

— Также виновны в содомии...

Спокойный мужчина тяжко вздохнул и как-то поник.

— Знаешь, mon ami, я даже и не могу сказать, что печалит меня больше: то, что ты так и не удосужился выучить мое имя, или то, что ты только что убил мою репутацию.

Он говорил ощутимо тише своего собрата по несчастью, но стоящие неподалеку все равно могли его услышать.

Ответ — шумный, эмоциональный, подкрепленный попыткой рвануться в сторону — не заставил себя ждать:

— Какие мелочи тебя волнуют! Ведь мы с тобой сейчас стоим перед лицом смерти, вместе, рука об руку...

— В покушении на дочь сенатора Брэддока! — завопил обвинитель, пытаясь вернуть себе право голоса.

— На честь дочери сенатора Брэддока, — поправил спокойный преступник. — Не знал, что это уголовно наказуемо...

— Молчать! — не выдержал обвинитель, кинул листок в грязь и затопал в сторону обвиняемых. — Вы, шваль и падаль, устраиваете здесь бордель какой-то!

— Можем устроить спектакль, — неожиданно серьезно предложил ранее валявший дурака мужчина, шевеля плечами и пытаясь вырвать скованные за спиной руки из крепкой хватки палача.

— Как вы относитесь к «Гамлету»? — поинтересовался его изначально невозмутимый коллега.

— Будешь моей Офелией? — От воркующих интонаций убийцы обвинитель скривился и посмотрел в сторону толпы.

Зря.

— Никогда в жизни, — ответил спокойный преступник и, подпрыгнув и опираясь спиной о своего напарника, пнул обвинителя в бок и столкнул с помоста.

— А еще мы можем устроить резню, — добавил его шумный соратник, резко нагибаясь вперед и перекидывая через себя палача, так и не успевшего отпустить его скованные руки, отчего сам чуть не улетел вниз.

Толпа зашумела, обступая помост и мешая туда попасть стражникам.

— Один раз живем, mon chere, — выдохнул атаковавший первым преступник и на ощупь, но, тем не менее, изящно лягнул одну из стоек гильотины и совершенно вслепую подставил под лезвие цепь.

Не промахнулся.

Он содрал освободившимися руками с головы мешок, и женщина в толпе в сердцах плюнула под ноги:

— Вот почему красивые мужики либо содомиты, либо негодяи? — спросила она у вселенной и разочарованно зашагала прочь.

Освободившийся убийца и и впрямь был хорош собой — высок, темноволос, голубоглаз и статен, и даже синяки и ссадины на его лице не мешали женщинам ахать и охать одновременно в восхищении и в страхе.

Как раз в этот момент до помоста добежала тройка полицейских, а его коллега чуть не свалился с него, крутясь во все стороны.

— Почему ты такой идиот? — спросил Жан-Филипп (а это, конечно, был именно он), дергая своего соратника за цепь и спасая от обидного падения.

— Я просто более человечен, — выдал тот, пригибаясь и уворачиваясь от дубинки стражника. — Как ты от наручников избавился?

— Нетривиально, — уклончиво ответил он, отбирая у полицейского и дубинку, и пистолет, и оставляя того с парой сломанных ребер и сотрясением мозга.

— А я так смогу?

— Уже нет, — он наконец сдернул мешок с головы второго преступника. — Бежим!

Тот кивнул и, пнув напоследок начавшего приходить в себя палача, спрыгнул с помоста, щурясь на солнце.

По толпе вновь прошел вздох, и многие женщины вторично присоединились к недавнему вопросу вселенной о невозможности использовать симпатичных мужчин для себя.

Только что освобожденный от темного мешка Уэйд, в отличие от своего напарника, выглядел намного менее серьезным; казалось, что он действительно упивался тем, что внимание толпы было сконцентрировано на них, что люди обсуждали его шрамы, его несколько сумасшедшую улыбку и скорость, с которой он отбивался от стражи; его, в общем-то, приметную внешность и громкий голос.

— Нас хотели убить в такой прекрасный день! — крикнул он на ходу, лавируя меж разбегающимися в стороны и застывшими в шоке горожанами. — Я всегда хотел умереть под солнцем!

— Еще не вечер, — сообщил ему отстреливающийся чуть позади Жан-Филипп. — Можешь подзадержаться, они тебя живым не отпустят!

— Нет, я есть хочу! — отказался Уэйд и выбежал с площади.

Прямо под копыта двойки лошадей.

— Твой мать, Уэйд, — выдохнул Жан-Филипп, оттаскивая его от животных и скидывая кучера с кареты, — ты мог вообще превратить побег в больший цирк, чем сейчас? — спросил он, затаскивая слегка помятое тело рядом с собой на место возницы и понукая лошадей.

— Если бы у меня с собой было немного взрывчатки — да, — абсолютно честно ответил Уэйд.

— Приготовься прыгать.

— У меня связаны руки.

Напуганные лошади отчего-то очень покорно слушались обвиненного в кражах, убийствах и порочащих честь деяниях мужчину, отзывались на малейшее движение повода и неслись вперед изо всех сил, огибая неожиданные препятствия в виде людей, мусора и прочего уличного населения Лондона.

— Это не мои проблемы.

— Да это вообще не проблема, — пожал плечами Уэйд, оглядываясь назад и пытаясь сообразить, насколько далеко находятся преследователи, — ключик-то я стащил.

Наручники щелкнули, и он кинул их в приближающуюся толпу, раскрутив над головой.

Попал.

— Как думаешь, — спросил его Жан-Филипп, рассматривая висящие на запястьях обрывки цепей, — у них замок один для всех?

— Проверь, — Уэйд вручил ему ключ, принимая поводья. — Хотя тебе очень идут эти браслеты. Подчеркивают твои изящные псевдофранцузские руки.

— Псевдо?

— Отличный снаряд из них, кстати, — продолжал Уэйд, поворачивая налево, — попробуй.

— Из рук? — ворчливо спросил мужчина, разбираясь с замком.

— В руке около тридцати фунтов. Вполне неплохо. Она еще длинная, может сбить нескольких. Попробуем?

— Не подходит, — разочарованно выдал псевдофранцуз, безуспешно терзая остатки наручников.

— Ну же, Жан-Пьер, ну что ты как маленький, — надулся Уэйд, — разучился пользоваться отмычками?

— Если бы я разучился ими пользоваться, мы бы здесь не оказались.

— Мало ли что может произойти за три дня в тюрьме. Кто-то, говорят, превращается в девушек. Или в петушков. Кто-то теряет навыки. Кто-то начинает рисовать...

— Через два переулка, — перебил его Жан-Филипп, забирая поводья. — Приготовься.

— Всегда готов! — выдал Уэйд, вставая во весь рост и придерживаясь за крышу кареты. — То ли они отстали, то ли они умнее и сейчас выйдут спереди.

Преследователи выехали как раз из того переулка, в который требовалось прыгнуть Уэйду, исключив саму возможность прыжка.

— План Б? — спросил он, отстреливаясь и сбивая с лошади излишне близко подъехавшего полицейского.

— Тебе жалко лошадок? — спросил в ответ Жан-Филипп.

— Очень, — искренне признался Уэйд во время перезарядки. — Они же такие милые, такие покорные, такие тупые...

Покрытые лепниной дома по бокам сменялись с огромной скоростью, и стражники отдалялись все сильнее и сильнее.

— Людей тебе почему-то не жалко.

— Они разговаривают. Я не люблю, когда кроме меня кто-то разговаривает.

— Ну, ладно, — притворно вздохнул его напарник, — тогда от Б перейдем сразу к В.

И он резко повернул направо, так, что карета ударилась об угол одного из домов.

Лошади испуганно заржали и потащили помятую, перевернувшуюся набок карету за собой что есть сил.

Когда преследователи их нагнали, людей там не было.

— Мне нравится часть «Жан», — шепотом сказал Уэйд, высовываясь из окна здания на углу, в которое врезалась карета, — но не нравится часть «Филипп».

— Я прекрасно это знаю, — вздохнул Жан-Филипп.

— В «Жан» есть что-то женственное, — продолжал Уэйд, проходя вглубь квартиры и осматриваясь, — а вот «Филипп» уже простора фантазии не дает.

— А «Пьер» дает?

— Нет, — грустно вздохнул Уэйд. — И «Поль» тоже.

— И «Батист», — подсказал соратник, сбивая замок на люке в потолке.

— Вот очень у тебя обидное имя, — подытожил Уэйд, приставляя к люку лестницу и поднимаясь. — Спичек нет?

— Все для тебя, mon amour, — фыркнул Жан-Филипп, протягивая ему горящий подсвечник.

Уэйд нахмурился.

— Я даже не буду спрашивать, откуда ты его достал, но знай — я восхищен.

— Чем больше ты меня узнаешь, тем меньше обо мне знаешь, — загадочно выдал псевдофранцуз и полез за ним.

Chapter Text

— Почему мы с тобой совершенно по-разному тратим деньги?

Жан-Филипп даже не потянулся за пистолетом.

Не было смысла тратить на подельника пули — попасть-то можно, но потом самому же и чинить, выхаживать и доводить до максимально рабочего состояния.

Слишком много мороки.

— Ну, в смысле, — начал объяснять Уэйд, слезая с подоконника, — я живу в Кингсбридже в большом деревянном доме, причем почти один, а у тебя особнячок в Гарлеме и толпа замечательных горничных.

— Я удивлен, что ты не потратил весь гонорар на женщин, — он чувствовал, как холодит распаренную кожу сквозняком — Уэйд так и не закрыл окно. — Почему ты так не любишь заходить через дверь?

— Потому что ты сделал очень удобные окна, — ответил Уэйд, направляясь к ванной, в которой нежился Жан-Филипп. — Ох, горячая вода...

— Даже не думай, — предупредил Жан-Филипп, с головой погружаясь в пену.

— Пока ты не сказал, я и не думал. Но сейчас мне очень сложно убедить себя в том, что это плохая идея.

— Ты будешь должен мне ванну, — хозяин дома посчитал это вполне себе аргументом.

— Вот я, например, трачу деньги на оружие, — сообщил Уэйд, присаживаясь на бортик, — а не на марокканскую плитку и ванны на золотых ножках.

— И немного компенсации морального ущерба, — добавил Жан-Филипп к списку причин, обтирая пену с лица, и Уэйд картинно вздохнул, видимо, пытаясь показать, что убежден. — Красиво жить не запретишь.

Уэйд скривился.

— Это по-твоему красиво? Не знаю, я бы убил твоего архитектора в ту же секунду, как увидел, что он сотворил с такой замечательной комнатой.

Жан-Филипп приглашающе шевельнул рукой.

— Я так и сделал, — сказал он, кивая на запотевший графин, — мне его заказали еще до того, как он стал на меня работать, но расправляться с теми, кто нагадил тебе лично, всегда приятнее.

Уэйд согласно хмыкнул, вставая с бортика ванны и обходя ее, останавливаясь у маленького столика со стаканом и графином.

— Не ждал сегодня никого? — спросил он, показывая на одинокий стакан.

Жан-Филипп пожал плечами.

— Иногда мне хочется побыть одному.

— Я тогда из горла, не против?

— Я сомневаюсь, что ты не заразный.

— Как хочешь, — Уэйд протянул ему графин, не забыв наполнить свой стакан, и вновь присел на бортик ванной. — Суть в том, что меня нашел один наш сильнопахнущий друг.

— Вот как, — поднял бровь Жан-Филипп, салютуя графином.

Уэйд кивнул.

— Ему очень нужна одна интересная, очень занимательная вещь, но ты же знаешь — директор школы богатеньких одаренных ребяток не может выполнять грязную работу.

— А вещь нужна точно ему? — скептически уточнил Жан-Филипп, пытаясь устойчиво расположить графин на бортике ванны. — Вроде как школа готовит кадры для правительства.

— Школа готовит кадры для «светлого будущего». — Уэйд сотворил свободной рукой кавычки в воздухе, а после придержал графин, спасая его от падения. — Так что штука нужна именно ему, и делиться он ей не станет ни с республиканцами, ни с конфедератами, ни с какими-либо империями.

— И это опять добровольно-принудительное задание, которое выполнить стоит из чистейшего альтруизма и soif d’aventure?

— Почему же? В открытке он сообщил, что нашел заинтересованное лицо, готовое оплатить нашу работу.

— Что за лицо? — заинтересованно спросил Жан-Филипп.

Уэйд пожал плечами.

— Сказал, что встретимся с ним в школе.

— Нам еще и встретиться надо будет?

— Я могу тебе показать сумму, которую нам пообещали, и тогда ты согласишься на все выставленные Логаном условия.

Жан-Филипп задумчиво почесал подбородок.

— Все это звучит очень заманчиво. Нам придется уезжать из страны?

— Нет, богатей в Нью-Йорке. — Уэйд опустошил свой стакан и потянулся к графину. — Вроде бы он твой сосед, где-то в Гарлеме.

— Фамилии не припомнишь?

— Осборн, — сходу ответил Уэйд. — Знаком?

— Знаком, — мрачно кивнул Жан-Филипп. — Он мне и заказал архитектора.

— В который раз убеждаюсь, что мир теснее корсета британской принцессы.

— Закрой окно, если уходить не собираешься, — попросил Жан-Филипп, глотая из графина. — Когда нам следует зайти к Логану?

— Завтра в полдень. Я надеюсь, это у тебя не последний графин?

— Когда же ты прекратишь меня недооценивать? — устало вздохнул хозяин дома и трижды громко хлопнул в ладоши.

В дверь робко постучались, и после разрешающего «Заходи, не бойся» вошла одна из служанок.

Слегка поклонилась, встала, сложив руки перед собой и поинтересовалась, чего же изволит господин.

— Скажи Еве, чтобы подавала закуски, — приказал Жан-Филипп. — Мы будем через десять минут.

Уэйд отсалютовал служанке стаканом, и та вновь склонила голову.

— Что-нибудь еще? — спросила она.

Жан-Филипп махнул рукой.

— Можешь идти. Спокойной ночи.

— И вам, господин, — ответила она, скрываясь за дверью после очередного поклона.

Уэйд задумчиво смотрел ей вслед.

— Я так понимаю, нас ждет длинная ночь?

Жан-Филипп усмехнулся.

— Определенно.

***

В первую секунду он решил, что с алкоголем они все же переборщили и то, что предстало перед его глазами в кабинете Логана, не иначе как галлюцинация.

Однако ехидная усмешка Уэйда убедила его в том, что в одном из комфортных кресел сидела самая что ни на есть настоящая мисс Брэддок.

К своему удивлению Жан-Филипп признал, что в одежде она выглядела ничуть не менее привлекательно, чем без оной.

Однако дело есть дело, и потому не стоит позволять чувствам мешать его работе.

— Не ожидал увидеть вас столь скоро, — сообщил он, подходя к мисс Брэддок и со всей присущей ему галантностью касаясь губами ее руки.

— Поверьте, для меня эта встреча является не менее неожиданной, чем предыдущая, — ответила мисс Брэддок с легкой улыбкой.

В свете дня она выглядела непривычно яркой, и Жан-Филипп старался запомнить все оттенки, которые встречались на ее коже.

У стола дымил Логан, заинтересованно посматривая на разворачивающееся перед его глазами взаимодействие, и вопросительно взглянул на Уэйда.

Тот пожал плечами, а после сказал:

— Ты не единственный, с кем мы работаем, и однажды нам надо было взять одну вещь из дома Брэддоков.

— И, думаю, этого достаточно для того, чтобы мы отказались от предлагаемого тобой задания в случае, если операцию финансирует мисс Брэддок, — решил Жан-Филипп.

Логан поперхнулся дымом.

— Профессиональная этика, сам понимаешь, — поспешил объяснить Уэйд. — Мы пошли против Брэддоков однажды, и принимать их сторону чисто ради денег...

— Вы пошли против Брэддоков, — перебила юная наследница, поднимаясь с кресла и подходя к столу, возле которого стоял Уэйд, — в то время как в ваших услугах нуждаюсь я.

— Неужто вы успели сменить фамилию? — с притворным ужасом в голосе спросил Уэйд.

— Вовсе нет, — заверила его мисс Брэддок, — однако я представляю исключительно свои интересы, а не интересы своей семьи.

Жан-Филипп, не желая быть исключенным из разговора, тоже подошел к столу директора школы, возле которого все собрались.

— Позвольте поинтересоваться, почему же вы решили воспользоваться услугами наемников?

— Потому что, увы, с мистером Осборном оказалось невозможно договориться.

— Мисс Брэддок, — начал Логан, стряхивая пепел с сигары, — не уверен, что понимаю вас правильно, но вы хотите получить некий предмет, который вы изначально пытались приобрести законным образом, но мистер Осборн вам отказал?

— Именно, — немногословно подтвердила мисс Брэддок.

— Вам не кажется, что вас первой обвинят в его пропаже?

— Это неважно, мистер Хоулетт. — Мисс Брэддок взяла с его стола лист бумаги, на котором был рисунок меча. — Главное, чтобы он оказался у меня.

— Это же восточный меч! — восхищенно сказал Уэйд, вырывая лист у нее из рук.

— Катана, — уточнила мисс Брэддок.

— Я слышал о них, — вглядываясь в рисунок, протянул Жан-Филипп. — Заточены с одной стороны, позволяют наносить как колющие, так и режущие удары. Весьма подходит вашему стилю боя.

— У мистера Осборна, насколько я знаю, есть комната, в которой он хранит представляющие для него ценность вещи, — перешел к делу Логан. — Круглосуточная охрана, вечно голодные псы, ну, все по высшему разряду, как вы привыкли. Проберетесь, заберете меч, уйдете. Мисс Брэддок будет в городе еще три месяца, постарайтесь успеть.

Уэйд вопросительно посмотрел на Жан-Филиппа, и тот сощурился.

— Мы ведь не согласились.

— А ведь я так и не знаю вашего имени, — внезапно сказала мисс Брэддок, поворачиваясь к наемникам.

— Жан-Филипп, — ответил вместо него Уэйд, — без фамилии, он ее не любит. И нет, он на самом деле не француз и языка не знает.

— С таким напарником, как ты, я осознал, что многие знания — многие беды, — проворчал Жан-Филипп. — Особенно знание о твоем существовании.

— Мое имя — Уэйд Уинстон Уилсон, — продолжил Уэйд, не обращая внимание на недовольство Жан-Филиппа. — Но лучше просто по имени, я не обижусь.

Мисс Брэддок кивнула и вопросительно посмотрела на директора Хоулетта.

— Что ты на меня так смотришь? — не выдержал тот. — Я организовал твой приезд сюда, нашел людей, которые смогут выполнить твое задание, а ты еще чего-то от меня хочешь?

— Но они ведь не берутся за это дело, — пожала плечами мисс Брэддок, чуть поворачиваясь и задевая роскошным турнюром стол.

— Это не ко мне вопросы, а к неожиданно этичным, черт подери, ворам и убийцам.

— Ты можешь смеяться, Логан, — задумчиво начал Уэйд, — но у нас вообще-то есть некий кодекс чести. Например, не знаю, как Жан-Филипп, но я никогда не причиню боль ребенку.

— И поверь мне, работать на того человека, который от твоих действий пострадал — в высшей мере неверно, — добавил Жан-Филипп.

— А мне показалось, что вы были вполне довольны друг другом, — тихо сказал Уэйд в его сторону. — Ну, тогда, в особняке.

Логан сузил глаза и внимательно посмотрел на Жан-Филиппа.

— Если это то, о чем я думаю, то тебе и вправду стоит воздержаться от выполнения этого задания. Уэйд уже взрослый мальчик, справится один.

Пока Жан-Филипп думал, как на это реагировать, Уэйд ответил:

— Еще один из пунктов кодекса чести: всегда считаться с мнением напарника, каким бы идиотским оно ни было.

Логан, кажется, зарычал.

— Думаю, этот вариант устроит всех, — успел сказать Жан-Филипп до того, как директор школы разразился ругательствами. — Мисс Брэддок получит меч, Уэйд получит гонорар, я останусь в стороне — все в выигрыше.

— Уэйд? — успокоившись, спросил Логан.

Тот задумчиво почесал подбородок.

— Если это всех устраивает, то без проблем.

Еще несколько минут ушло на обсуждение деталей: мисс Брэддок хотела, чтобы операция прошла максимально незаметно, а не «как в нашем особняке», и с минимальными жертвами, с чем Уэйд, немного поохав, был вынужден согласиться.

Меч следовало доставить в школу, желательно с незнакомым посыльным, подписать как «Подарок мистеру Джеймсу Л. Хоулетту от нерадивого ученика».

Жан-Филипп сидел в кресле, практически не вслушиваясь, читал первую попавшую книгу из имеющихся в кабинете и пытался не реагировать на мелодичный голос мисс Брэддок.

Получалось плохо.

Совсем неожиданным стало то, что по окончании обсуждения мисс Брэддок подошла к нему и, прищурившись, сообщила, что надеется, что это не последняя их встреча, и разрешила Жан-Филиппу навещать ее в течение ближайших трех месяцев.

Он поблагодарил ее совершенно неосознанно, не подбирая слов, вновь коснулся губами протянутой ему на прощание руки и покинул кабинет бок о бок с Уэйдом, пытаясь не утонуть во всех возможных сценариях развития отношений с мисс Брэддок, играющих у него в голове.

Уэйд был чем-то исключительно земным и настоящим, что не давало ему затеряться в закоулках собственного воображения.

Смешно сказать, но и он для Уэйда был той же самой опорой, тем, что возвращало его в реальность, из которой его забирали галлюцинации.

Они замечательно сработались, выполняли задания эффективно, и на самом деле Жан-Филиппу было действительно печально осознавать, что на следующее дело Уэйд пойдет один, но он просто не мог пересилить себя и согласиться.

С другой стороны, добытый им меч вполне мог бы стать прекрасным подарком мисс Брэддок, этаким знаком внимания, но на такие дешевые трюки Жан-Филипп не был готов пойти. Особенно ради такой девушки.

— Я не возьму гонорар, — сказал Уэйд, когда они вышли из школы.

Жан-Филипп, задумчиво молчавший всю дорогу, пораженно оступился

Уэйд решил объяснить:

— Мне кажется, это будет неправильно, если я возьму столько денег у твоей дамы сердца. Не подумай, что я вдруг ударился в какой-нибудь альтруизм или что-нибудь еще, но просто это кажется мне неправильным.

— То есть все же это задание ты исполнишь исключительно из жажды приключений.

— Говорят, у Осборна много интересного хранится в этом тайнике. — Уэйд подмигнул ему. — Да и как же не обрадовать возлюбленную своего напарника?

Жан-Филипп задумался.

— Знаешь, - неожиданно сказал он спустя пару минут тишины, - если бы я вдруг куда-нибудь далеко уехал, где тебя нет, то, наверное, я бы по тебе скучал.

Уэйд удивленно остановился.

— Но я не уехал, — поспешил добавить Жан-Филипп. — Поэтому не скучаю. Но, возможно, скучал бы.

— Я бы, наверное, тоже, — согласился Уэйд, подходя к лошадям.

Почему-то Жан-Филиппу стало спокойнее на душе, и в успехе Уэйда он не сомневался.

***

Уэйд совершенно без проблем миновал огромный сад, раскинувшийся перед особняком мистера Осборна, и уже поднимался по щербинам в кирпичах на третий этаж, когда краем глаза заметил сбоку какое-то движение.

А чуть позже он его почувствовал: с гулким стуком в него что-то врезалось.

Это что-то болталось на веревке и тихо ругалось, чего нельзя было сказать о Уэйде — он ругался громко.

— Ш-ш-ш! — шикнуло на него что-то. — Нас заметят!

И проворно поползло по веревке вверх.

Уэйд решил, что не стоит игнорировать так удачно свалившуюся на него возможность, и тоже воспользовался веревкой.

— Сразу хочу сказать: я не преступник, — почему-то начал оправдываться врезавшийся в Уэйда парень, как только они оба оказались на крыше, — просто у меня здесь есть дела.

— Какое совпадение, — изумился Уэйд, — у меня тоже здесь дела!

«Нельзя сказать, что это не преступление, но это же неважно!» — сказал ему один из внутренних голосов.

«Это не ложь во спасение, ты просто умело недоговариваешь», — согласился второй.

Парень посмотрел на Уэйда.

— Ты ведь знаешь, как попасть внутрь?

— Я хотел через окно четвертого этажа, но, раз мы на крыше, то можно и через дымоход.

— Какой из? — хмыкнул парень.

Уэйд задумался.

— Смотря куда тебе нужно. В спальни? Вроде у Осборнов нет женщин в семье. Хотя служанки, говорят, прекрасные.

— Нет, не в спальни, — запротестовал парень. — В идеале — в коридор.

— Если в коридор, то через окна. М-да, и в эту комнату тоже только через коридор, — пробормотал Уэйд на полтона ниже, — она не отапливается... Хотя, может есть воздуховоды? Детального плана мне не дали, Майки был и так-то не очень сговорчив...

— Воздуховоды есть, — парень кивнул на решетки, спрятанные под двускатными крышами. — Широкие, кстати. Я пролезу.

Уэйд критически оглядел парня.

— Ты-то пролезешь, а я?

Тот замер, думая.

— Тебе какой этаж? — спросил он.

— Четвертый.

— Тогда давай я спущусь и изнутри открою тебе окно — скажем, в восточном коридоре?

— Вообще, это отличная идея, но я не могу придумать, почему же я должен тебе доверять.

— Действительно, — фыркнул парень. — У тебя нет никаких поводов для того, чтобы довериться абсолютно незнакомому человеку, которому потребовалось проникнуть в тот же дом, что и тебе.

— Вот и я о том же.

— Следи за окном, — бросил парень и, с легкостью вырвав решетку воздуховода, скрылся в трубе.

Уэйд вздохнул и пошел к восточной части крыши, сел на край, свесив ноги, и стал ждать.

Он успел перебрать в голове имена всех женщин, которых он когда-либо интересовал, сосчитать звезды на местами прикрытом облаками небе и проголодаться, но створки одного из окон на четвертом этаже все-таки распахнулись.

— Я почти тебе не поверил, — шепнул Уэйд, оказавшись внутри особняка.

— Я тебе не сделал ничего плохого, а ты уже меня ненавидишь. Добрее надо быть! — ответил парень, усмехаясь.

На глазах у него была повязка с прорезями для глаз, накрывающая еще и нос, а волосы сокрыты под капюшоном; Уэйд же, как обычно, был укутан в платок, и из-за этого его голос звучал намного более глухо, чем голос парня.

— Профдеформация, — пожал плечами Уэйд. — Спасибо за помощь. Мне туда, — и он махнул рукой в сторону того коридора, в котором была лестница, ведущая в «сокровищницу».

Парень нахмурился.

— Как ни странно, мне тоже.

— Он тоже отобрал у тебя что-то и не хочет возвращать?

— Кто?

— Осборн.

— Не то чтобы... — замялся парень. — Скорее, у него есть то, что принадлежит моей семье, но что он никогда не отдаст, если попросить по-хорошему.

— Этот Осборн, кажется, вообще по-хорошему не понимает, — вздохнул Уэйд, прижимаясь к стене и доставая из небольшой сумки миниатюрный арбалет.

— Ты будешь их убивать?! — шепотом возмутился парень.

Уэйд цыкнул на него и заправил стрелу, прицелился и выстрелил.

Канделябр погас.

— Не знаю, как ты, — он приладил арбалет к левой руке, — но я предпочитаю грабить в темноте.

— Я не граблю, — надулся парень, — я возвращаю то, что мне принадлежит.

— Называй это, как хочешь, малыш. Фактов это не меняет.

Он двигался вдоль стены, избегая света, и почти не скрипел лестницей.

— Возле входа на этаж три человека, возле самой двери — еще шесть-семь, — пробормотал он, обращаясь к парню. — Драться умеешь?

— Я вырос в Нью-Йорке, — хмыкнул парень. — Тут без этого не выживешь.

— Тебе левых или правых?

— Давай левых.

Уэйд кивнул и выглянул из-за угла.

Последний пролет лестницы, действительно, сторожили трое: пока полученная им информация не отличалась от реальности.

У всех троих он заметил пистолеты и короткие мечи, скорее даже кинжалы.

Не хотелось бы, чтобы парню прилетело — он судя по голосу, явно младше Уэйда, ну, или просто меньше времени провел в по соседству с дымом.

Пусть живет подольше.

И первым делом Уэйд выстрелил тупой стрелой в бок одному из стражников.

Тот закрутился, пытаясь понять, что же его ударило, но небольшая стрела мигом затерялась в мягком ворсе устилающего коридор ковра, и стражник, насупившись, уставился на своих ничего не подозревающих коллег.

— Ну и зачем? — спросил он.

— Чего тебе? — зевая, ответил один из предполагаемых виновников.

— Что я тебе сделал? — вспылил стражник.

— Ты о чем вообще? — удивился второй условно-виновный, отлипая от стены и пытаясь понять, что происходит.

Стража, все же, предпочитала днем кутить, ночью пытаться не уснуть, а спать где-то в промежутке.

Иногда промежутков не было, и тогда несение службы затруднялось в разы.

А от недосыпа, если верить докторам, люди становятся раздражительными, злобными и агрессивными.

Это не является очень уж большой проблемой, поскольку недостаток сна отрицательно сказывается на координации движений, и расправиться с желающим драки полусонным существом обычно несложно, но только в том случае, если вы — молоды, сильны и бодры.

Если же вы сами находитесь в аналогично плачевном состоянии, то, увы, ленивая битва с кучей ушедших в молоко ударов и проклятиями, малопонятными из-за заплетающегося языка, будет продолжаться достаточно долго и поглощать все имеющееся внимание.

И этого достаточно для того, чтобы не заметить, как возле стены проскочили две тени, а уж после того, как потухли висящие на стенах лампы, и вовсе примириться: страшно же, надо держаться вместе, ты прости меня, брат, я случайно, даже если я ничего не делал, ты все равно прости.

И начать рассказывать истории про призраков, трясясь и глотая горячительное из фляжки, передавая ее по кругу, равно как и заботливо собранные женой сэндвичи.

— А замки вскрывать умеешь? — поинтересовался Уэйд, когда они рассматривали сторожащих обитую металлом, с виду совершенно непробиваемую дверь.

Парень отрицательно замотал головой.

— Тогда план такой: отправляем ребят к Морфею, а потом, пока я договариваюсь с замком, ты меня прикрываешь. Идет?

— Идет, — согласился парень, и первым вышел из тени.

Уэйду показалось очень занятным то, что в драке тот с удовольствием использовал стены: не просто впечатывал в них стражников, но и сам отталкивался от них и даже немного по ним ходил, да и вообще навевал мысли о текущей воде и акробатах одновременно.

Из цирка сбежал, что ли?

— Давай, — бросил ему парень, когда последний стражник осел на землю, и Уэйд с готовностью опустился на колени перед неприступной дверью.

Система замков была столь запутанна и изящна, что Уэйду пришлось бы возиться с ней чуть ли не до зимы, а времени у них, увы, не было.

— Ты бегаешь быстро? — наконец спросил он после десяти минут безуспешных попыток, пытаясь хотя бы наугад подобрать необходимую комбинацию отмычек, цифровых троек и криптексов.

Парень повернулся к нему, перестав изучать коридор.

— Ну, да. А что?

— У нас будет три минуты на то, чтобы найти дорогие нашим сердцам вещи и сбежать. Успеем?

— Если не успеем, то пойдем на корм собакам, — пожал плечами парень.

Уэйд кивнул.

— Тогда сходи, разберись с ребятками у лестницы, как можно тише. Выиграем еще секунд пятнадцать.

Парень послушно скрылся за углом, а Уэйд выудил из своих поясных сумок небольшие бутылочки, заткнутые продолговатыми пробками с обрезками шнура, и начал прилаживать их к двери — в районе петель, возле замков и по углам обязательно.

Пока парень устранял стражников у лестницы, Уэйд соединял бутылочки одним общим шнурком.

— Не нравится мне этот запах, — пробормотал тот, вернувшись.

Уэйд разворачивал шнур, отступая к лестнице и жестом приглашая парня за собой.

— Звук тебе еще меньше понравится, так что советую заткнуть ушки.

Когда они отошли за угол, Уэйд достал из кармана спички.

— Готовься, пацан. Сейчас станет жарко и громко.

И поджег шнур.

Огонек радостно пополз вперед, к двери, сверкая и шипя, и достаточно быстро преодолел сотню футов, добрался до разветвления шнура и десятком небольших искр направился к бутылочкам с продолговатыми пробками.

Уэйд предусмотрительно утянул парня за угол и зажал ему уши.

Очень вовремя.

Взрыв был дымный, не очень мощный, но, благодаря точечно расположенным зарядам, достаточный для того, чтобы выломать все, что соединяло дверь со стенами.

Уэйд не стал дожидаться, пока рассеется дым: он поглубже натянул капюшон на лицо парню и бросился вперед, к покореженной двери, вырвал ее одним резким движением и прошел в комнату.

От идеи прихватить что-нибудь помимо меча пришлось отказаться, ибо времени у него было не так уж много, так что пришлось сосредоточить свои поиски.

— Давай, не медли! — крикнул он парню, рассматривая стены на предмет наличия меча среди всех представленных видов оружия.

Будь Уэйд не ограничен во времени, он бы что-нибудь для себя здесь точно прихватил, но, увы, среди того, что он видел, необходимого ему меча не было.

Вообще, «сокровищница» казалась какой-то полупустой: на полу были видны пыльные следы, словно что-то отсюда недавно унесли, на стенах, увешанных стеллажами для оружия, были проплешины, будто некоторые экземпляры сняли, и ни один из представленных мечей не был похож на тот, который искала мисс Брэддок.

Поиски парня, судя по всему, успехом тоже не увенчались: он перерыл все в определенном углу, в конкретном комоде, и с каждой секундой ругался все громче.

— Нет? — поинтересовался Уэйд, добавляя в голос как можно больше сочувствия.

— Нет! Вот совсем! Куда он его дел?! Был же здесь...

— Сюда уже скоро прибежит стража, — предупредил Уэйд, хватая его за рукав. — Пора, пацан. В другой раз получится.

— Какой к чертям другой раз? Он же все перепрячет и переделает!

— Ну так и ты по-другому себя вести будешь.

Он бросил последний взгляд на стеллажи с оружием, и его внимание привлекли две вещи.

Первой была пустая полка, с вырезами под меч и подписью «Shurayuki».

Значит, меч мисс Брэддок действительно был у мистера Осборна, только в данный момент находился не здесь.

Это не может не радовать, хотя бы немножко.

Второй вещью, заинтересовавшей его, были висящие рядом с пустой полкой скрещенные катаны.

Что-то в них было такое, что заставило его сказать парню «подожди» и метнуться за ними, несмотря на предупреждающий вопль о том, что стража приближается.

— Придется прыгать, — сказал Уэйд, возвращаясь из глубины комнаты в обнимку с мечами. — Готов?

— Не придется, — сказал парень, и, разбивая окно в коридоре ногой, забросил на крышу веревку. — Хватайся, — приказал он, залезая на подоконник и поглядывая на приближающихся стражников.

Уэйд, не выпуская из левой руки мечей, правой обхватил парня за талию.

— Не упади, — попросил тот, и, оттолкнувшись, выпрыгнул из окна.

Веревка плавно разматывалась, делая падение контролируемым, и вскоре они оказались внизу, совершенно не поврежденные.

Почему-то у стражников, к счастью, не хватило ума перерезать веревку.

Но вот что огорчало, так это приближающийся лай.

— Бежим! — в унисон закричали потерпевшие неудачу воры, и бросились в сторону ближайшего забора.

Черт с ним, что он выходил на реку: лучше слегка замерзнуть в воде, чем быть покусанным и отданным под суд.

Одна из собак успела цапнуть Уэйда за штанину, но, к счастью, ноги не задела, всего лишь вырвала кусок ткани.

За забором их никто не ждал, кроме реки, и после пары секунд раздумий они прыгнули.

***

— Я уже все объяснил, — шмыгнул Уэйд. — Вообще такое ощущение, что половину «сокровищницы» куда-то дели, причем совсем недавно.

Мисс Брэддок, излучая недовольство и сочувствие, нервно измеряла шагами гостиную в доме Уэйда.

Он послал весточку Жан-Филиппу и Логану сразу же, как только добрался до дома и дотащил туда уставшего, до невозможности злого и опечаленного парня.

Они приехали к нему с рассветом и сонной мисс Брэддок, пренебрегшей прической и лишь накинувшей на легкое платье плотный плащ.

Парень — как выяснилось, его зовут Питер, — хлопнул себя ладонью по лбу.

— Выставка!

Присутствующие одновременно уставились на него.

Он поспешил объяснить:

— В различных штатах сейчас проводятся выставки. Мне один... знакомый, который работает в «Осборн и сыновья», сказал, что избранные предметы из личной коллекции мистера Осборна восемнадцатого числа сего месяца отправятся на поезде в Филадельфию. Вероятно, ваш меч и интересующая меня вещь сейчас на складах, готовятся к отправке.

Мисс Брэддок присела на край дивана, сложила руки на коленях и тяжело вздохнула.

— На поезде. А Филадельфия — это..?

— Юго-Запад, — ответил Логан. — Около сотни миль, если по прямой.

— Сегодня только семнадцатое число, — попытался успокоить всех Жан-Филипп.

— Уже восемнадцатое, — мрачно сказал Уэйд.

— Но предметы наверняка еще на складе.

— А если они уже погружены? — спросила мисс Брэддок.

— Тогда нам нужно найти где-нибудь опись всего того, что будет представлено на выставке, наверняка такая имеется, — предположил Питер.

— Все проще, — вдруг сказал Уэйд.

Жан-Филипп, кажется, понял, о чем тот подумал, и задумался.

Остальные, к сожалению, Уэйда не понимали без слов — все же годы совместной работы в скользких ситуациях этому учат, и поэтому Уэйд, глотнув чаю, продолжил:

— Нам нужно украсть поезд.

***

Питер не думал, что когда-нибудь ввяжется в такую авантюру.

Ну, конечно, будучи самопровозглашенным блюстителем порядка, он и так достаточно часто оказывался в опасности, но никогда еще ему не предлагали украсть целый поезд для того, чтобы добыть всего лишь два предмета из черт знает скольких.

Тем более, делать это бок о бок с дочерью британского сенатора, директором школы для одаренных подростков и двумя профессиональными наемниками.

У них было всего четыре часа на разработку плана, и первоначально большинство смотрело на Питера неодобрительно, но во время одной из перепалок Уэйд заступился за него, сказав, что доверился ему жизнью, и тот не подвел, и после этого нападки в его сторону прекратились, за что он был благодарен.

Единственное, его раздражало, что Уэйд обращался к нему исключительно «пацан». Когда он вспылил, Уэйд усмехнулся:

— Окей, не хочешь быть пацаном — будешь малышом.

— Я не сильно тебя и младше, — нахмурился Питер.

— По тебе не скажешь. Малыш, — не забыл добавить Уэйд и, хмыкнув, хлопнул его по плечу.

В конце концов, вряд ли они увидятся после этого дела.

Сутки можно и потерпеть.

Он сидел, спрятавшись в перекрытиях крыши вокзала, точно над разогревающимся паровозом, и вспоминал детали плана, однако в голову лезли какие-то странные подробности, вроде того, как мистер Хоулетт уговаривал мисс Брэддок не участвовать в таком опасном занятии, ведь она здесь находится исключительно под его ответственностью, на что мисс Брэддок ответила:

— Если из-за меня пострадают люди, а я при всем при этом буду сидеть в тепле и уюте, то от этого пострадает моя честь. А с твоей ответственностью, Джеймс, мы потом разберемся.

И Питер ее как-то сразу зауважал.

После того, как она облачилась в найденные у Уэйда свободные штаны и рубашку, а сверху надела плащ, в котором приехала, и убрала волосы под капюшон, ее стало сложно отличить от мужчины, что, впрочем, и требовалось.

Ее задачей было каким-либо образом изъять у командующего погрузкой опись предметов, находящихся в поезде, для того, чтобы не перебирать все содержимое вагонов, а знать, что и где искать.

Вполне возможно, что намного легче это было сделать переодетому в помощника машиниста Уэйду, с песней закидывающему уголь в тендер вместе с парой таких же веселых и таких же чумазых мужчин, но почему-то именно она взяла на себя эту роль. Возможно, она хотела при первом попавшемся случае отойти от плана и самостоятельно забрать меч, но Питер не мог этого утверждать. Мисс Брэддок показалась ему самодостаточной, но в то же время честной и вряд ли способной на предательство.

Особенно сильно он сомневался, что она сможет предать команду, в которой состоял Жан-Филипп.

Что-то между ними сквозило такое, искрило, словно бикфордов шнур, который он видел часов шесть назад в действии и теперь точно мог сказать: когда искра достигнет своей цели, взрыв будет неслабый.

Даже если применять такое описание к отношениям.

Директор Хоулетт выполнял роль грузчика: он был достаточно крепким и в достаточно плохом настроении для того, чтобы сойти за своего в компании суровых работяг, под криками командующего переносящих с поддонов в вагоны ценные предметы.

В шесть утра на перроне пока что были только только связанные с погрузкой экспонатов люди; путешественники, видимо, еще собирались, или же нежились в своих кроватях, а мистер Осборн выехал в Филадельфию еще вчера.

Жан-Филипп же объяснялся с начальником поезда, превосходно играя роль богатого пассажира, потрясая в воздухе билетом и требуя немедленно пустить его внутрь.

Начальник поезда не уступал, объясняя свои действия правилами, и лишь немного смягчился при упоминании взятки, но все равно не открыл дверей вагона перед нагло наседающим на него Жан-Филиппом.

До отправления поезда оставался час.

Паровоз разогревался, чадил и шумел, и Питер подумывал о том, чтобы перебраться на соседнее перекрытие, которое находилось не над крышей локомотива, а над тендером.

Питер видел, как директор Хоулетт и другие грузчики устроили перерыв с сэндвичами и не обращали внимания на требующего продолжения работы командующего.

Видел, как мисс Брэддок, практически незаметная в тени поддерживающих крышу столбов, подходит ближе к распалившемуся начальству.

Видел, как Уэйд затеял шутливую перепалку с одним из помощников машиниста.

Видел, как Жан-Филипп с облегчением приветствовал заблаговременно прибывающих попутчиков и все пытался убедить начальника поезда в том, что ему стоит немедленно оказаться в вагоне, в качестве подтверждения своих слов указывая на даму, за которой мальчик с видимым усилием тащил саквояж.

— Жанчик! — пророкотала дама, поравнявшись с ним. — Как давно я тебя не видела!

Судя по интонациям в голосе Жан-Филиппа, он бы не видел ее еще столько же, но, увы, отрицать знакомство с этой шумной даже в спокойном состоянии женщиной, вероятно, было себе дороже, и он покорно коснулся губами протянутой ему руки, вежливо интересуясь у нее состоянием ее здоровья, поместья ну и, совсем от скуки, погодой.

«Выбыл», — решил для себя Питер, — переключаясь на Уэйда, и слегка запаниковав, когда его возле паровоза не оказалось.

Он высматривал его вдоль всего состава и облегченно вздохнул, когда тот показался из кабины и, усмехнувшись, показал ему большой палец.

Значит, машинист уже на их стороне. Ну, а если не на их, то Уэйд, наверное, сможет управлять поездом.

Если что, Питер ему поможет — в конце концов, не просто так он сидит именно над паровозом, а для того, чтобы сразу оказаться в кабине машиниста, как только состав тронется.

Грузчики шумели и, кажется, хотели большей зарплаты.

Командующий погрузкой и слышать об этом не хотел.

Мисс Брэддок тенью ходила за ним, и Питер подумал, что, будь она в женской одежде, опись украсть было бы намного легче и, возможно, красть сам поезд не пришлось бы: достаточно было бы еще до отправления пройтись по вагонам и забрать искомое.

До отправления оставалось сорок минут.

Пассажиров становилось все больше, и дама, терроризирующая Жан-Филиппа, нашла себе других собеседников, чем несказанно того обрадовала, равно как и начальника поезда, все это время находившегося рядом.

Конфликт с грузчиками был, кажется, улажен, но директор Хоулетт выглядел еще менее довольным, чем обычно.

Возможно, он просто устал.

Питер, вон, тоже устал так сидеть, еще и перекрытие железное, холодное — а ну как отморозит себе что?

Но он терпел и наблюдал за тем, как мисс Брэддок, улучив момент, берет лежащую на ящиках тетрадь и вновь растворяется в тени.

Список получен.

За двадцать минут до отправления поезда погрузку кое-как завершили, и поседевший командующий, наконец обнаруживший свою тетрадь рядом с шестым вагоном, радостно проставил недостающие галочки и промокнул лоб платочком.

Директор Хоулетт как-то смог договориться, и его взяли в качестве одного из охранников в четвертый вагон.

Питер надеялся, что в этом вагоне есть хотя бы одна необходимая им вещь.

Жан-Филипп наконец хлопнул дверью своего купе, и Питер был уверен в том, что он с облегчением развалился на диване: если спор с начальником поезда был предусмотрен, то разговор с дамой — отнюдь нет, и было видно, что он вымотал псевдофранцуза.

Вагоновожатые бдили, стараясь никого не пропускать, и Питер бдил вместе с ними.

На самом деле, ему было скучно сидеть здесь, изображая горгулью, и ничего не делать, но в том и дело, что он должен знать о состоянии всех своих сообщников для того, чтобы оперативно помочь.

Интересным было то, что вопреки плану мисс Брэддок, сняв капюшон, устремилась в вагон к Жан-Филиппу, и по пути ее остановил один из вагоновожатых, спрашивая проездные документы.

Опешивший Жан-Филипп вышел из своего купе и принялся убеждать вагоновожатого в чем-то, активно жестикулируя.

Питер уже не мог его расслышать — за десять минут до отправления поезда вокзал начал напоминать бешеный улей, все присутствующие суетились, пассажиры спешили занять свои места, полицейские следили за порядком, и вроде бы вокзал выглядел как обычно, но что-то в атмосфере было тяжелое.

Не дым, нет.

Питер чувствовал ненавязчиво приближающуюся опасность, и с каждой минутой она была все ближе.

Вагоновожатый сдался под напором Жан-Филиппа и, засунув что-то в карман, жестом пригласил мисс Брэддок в купе.

В этот момент где-то в районе паровоза началось шевеление: к начальнику поезда подошел человек в черном и начал что-то говорить.

Даже Питеру было видно, что от слов человека в черном тот остолбенел, а спустя пару минут побежал вдоль состава.

Питер проверил, все ли внутри: директор Хоулетт сидел, свесив ноги в дверном проеме, и о чем-то беседовал с другим охранником.

Мисс Брэддок и Жан-Филиппа видно не было — вероятно, они были в купе.

Уэйд же был прямо под ним, притаптывал уголь в тендере.

Питер, недолго думая, закрепил крюк на перекрытии и одним резким движением спустился вниз, пока человек в черном осматривал товарный вагон и не видел, что творится за тендером.

— Пора, — шепнул он Уэйду, цепляясь за тележку сбоку.

— Что, уже? Почему? До отправки еще семь минут.

— Кто-то нас ищет.

Уэйд вскользь глянул на мужчину в черном и побледнел.

— О, черт. Он нас с Жанчиком знает. И Логана тоже. — И полез в кабину машиниста.

Питер держался крепко, скрываясь от глаз тех, кто пришел с человеком в черном, иногда выглядывая из-за тендера.

Уэйд что-то на повышенных тонах объяснял, но булькающий котел почти полностью заглушал его ругань.

В тот момент, когда компания человека в черном подошла к вагону, в котором сидел директор Хоулетт, поезд тронулся.

Питер чуть не упал.

Он слышал вопли «Остановите поезд!» и прочие, похожие по содержанию, но не реагировал на них.

Для него сейчас главное — продержаться, пока поезд не выедет из здания вокзала, пока рядом не перестанут бегать пришедшие с человеком в черном люди, жаждущие поймать их и наверняка сделать что-то нехорошее.

Поезд медленно набирал скорость, и вскоре вышел из-под крыши вокзала, и Питер наконец забрался на тендер, удобно устроившись на куче угля и не жалея штаны, и посмотрел назад.

Погони не было, значит, можно перевести дух, а после отправиться по крышам сначала к мисс Брэддок для того, чтобы узнать, где же находятся искомые предметы, а после — к директору Хоулетту, чтобы данные предметы изъять.

Он кинул в кабину машиниста угольком, привлекая внимание Уэйда.

Тот высунулся в боковое окошко.

— Я к Брэддок! — прокричал Питер.

Уэйд кивнул, отсалютовал ему и вновь спрятался в кабине.

Питер слез с расползающейся кучи угла и, подтянувшись, забрался на крышу первого товарного вагона.

Поезд пока еще только разгонялся, и потому его особо не трясло из стороны в сторону, поэтому Питер совершенно без приключений добрался до шестого вагона, спустился и зашел внутрь.

— Пятое купе, пятое купе, — повторял он, проходя вглубь.

Вагоновожатого не было: видимо, его впопыхах забыли, ну, или же он просто не успел впрыгнуть в уходящий поезд.

Это облегчало Питеру передвижение и поиск мисс Брэддок.

— Не хочу вам мешать, — еще не открыв двери, начал он, — но у нас неприятности.

Дверь отворил Жан-Филипп, удивительно собранный и даже целиком одетый.

Возможно, именно из-за этого немного сердитый.

— Я понял, что неприятности, однако, baladin, ты можешь сказать, откуда они?

— Мужик в черном, — Питер пропустил непонятное слово мимо ушей, не считая нужным обижаться, — Уэйд сказал, что ты и директор Хоулетт с ним знакомы.

— У него оба глаза были? — уточнил Жан-Филипп. Питер кивнул. — И сам весь такой невзрачный?

Питер подтвердил.

— Merde, — вполголоса ругнулся Жан-Филипп. — Мисс Брэддок, вам знаком человек по имени Джон Саблайм?

— Впервые слышу, — призналась мисс Брэддок, появляясь за спиной Жан-Филиппа. — Сильно опасен?

— Неприятен, — уклончиво ответил Жан-Филипп. — Но талантлив, поэтому работающие на него парни без проблем отдадут свою жизнь ради спасения его.

— Вы выяснили, где находятся наши вещи? — сменил тему Питер.

— Да. Твой дневник в четвертом вагоне, Шураюки — во втором.

— Отлично, — облегченно прикрыл глаза Питер. — Предлагаю все же не угонять поезд, а спокойно забрать то, что нам причитается, и сбежать.

— С парнями Саблайма на хвосте? — хмыкнул Жан-Филипп. — Не получится. Мисс Брэддок...

— Элизабет, — перебила мисс Брэддок.

— Элизабет, — согласился Жан-Филипп, — советую вам как можно скорее раздобыть оружие. Они вполне могли пуститься за нами в погоню, а поезд, кажется, еле движется.

Мисс Брэддок кивнула и последовала за Питером, направляющимся к выходу из вагона.

Он думал, что ее нужно будет страховать, однако девушка без проблем взлетела на крышу и никаких проблем в балансировке не испытывала.

Одной проблемой меньше, подумал Питер.

— Четвертый вагон, третий ряд, четвертый слой, в ящике с мемуарами каких-то русских князей, — перекрикивая ветер, сказала мисс Брэддок, когда они подходили к четвертому вагону. — Постучись трижды, а потом еще два раза, и Джеймс тебя впустит.

Питер кивнул и с готовностью повис на крыше, трижды пиная сдвигаемую дверь, а потом ударяя по ней еще дважды.

А потом в дверь врезалась пуля, совсем рядом с его бедром.

Хорошо, что директор Хоулетт открыл дверь всего лишь парой секунд позже, иначе Питер оказался бы одним из тех самых рано поседевших мужчин.

— Третий ряд, четвертый слой, в ящике с мемуарами князей, — повторил он, проворно отбегая от двери и изучая ряды ящиков и коробок, стараясь не обращать внимания на связанных собственными штанами охранников.

— А чего ты такой резкий? — внезапно спросил директор Хоулетт.

Питер не успел ответить: в открытую дверь влетела пуля, пробивая насквозь ящик с чем-то звонким, наверное стеклянным.

Директор Хоулетт все сразу понял и прижался к двери, заряжая пистолет.

— Это ты их на хвосте привел? — проворчал он в воздух.

Пахло дымом, порохом и азартом.

— Они сами пришли! — прокричал Питер, срывая крышки с ящиков.

— Как пришли, так и уйдут, — философски заметил директор Хоулетт и, прищурив один глаз, высунулся из дверного проема. — Кошелек или жизнь! — крикнул он перед тем, как выстрелить. — О, в этот раз — жизнь.

Вагон неожиданно подпрыгнул, и он подавился словами.

— О, как засосало, — протянул он, стирая с лица брызнувшую кровь. — Слышишь, парень? Никогда не стоит ехать ближе, чем в четырех футах от движущегося поезда. Лошадь может упасть в сторону вагона, и тебя тогда утащит под рельсы и намотает на колеса.

Питер старался не представлять эту картину, но, по крайней мере, ему стало понятно, отчего вагон подбросило.

— Никому этого не пожелаю, — добавил директор Хоулетт, всматриваясь вдаль. — Еще едут.

— Нашел! — крикнул Питер, выуживая из распотрошенного ящика тетрадь с потертой кожаной обложкой и прижимая ее к груди.

— Молодец, — похвалил его директор Хоулетт, — а теперь будь полезным. Стрелять умеешь?

— Нет, я только в рукопашную, — как-то виновато ответил Питер. — Или кидаться чем-то.

— Ну, ты смотри, сколько тут всего метательного. Целый вагон.

Питер оглянулся и задумался. В принципе, у него с собой был запас тонких прочных веревок с крючьями, их вполне можно использовать, например, чтобы притягивать к себе противников.

Но где гарантия, что он не промахнется и бедолагу не утянет под поезд...

С другой стороны, почему но считает бедолагой того, кто, возможно, попытается его убить?

Пока Питер задавался вопросами экзистенциального характера, мисс Брэддок нейтрализовала охранников во втором вагоне со всей присущей ей эффективностью и точностью. В конце концов, среди них не было никого, кто хоть бы слегка походил на грациозного и галантного Жан-Филиппа, и потому с ними она совершенно не сдерживалась и не отвлекалась.

Спустя пару минут ожесточенной, но безусловно красивой борьбы охранники были надежно успокоены и аккуратно сложены в углу, и мисс Брэддок приступила к поискам.

Это было трудозатратным делом: ящик, в котором хранился Шураюки, находился в самом низу одного из рядов в глубине вагона, и только добраться до него было не самой легкой задачей.

Но она справилась.

Трудно поверить, на что способна девушка, у которой есть цель и есть средства для ее достижения.

Но легко поверить в то, что влюбленная девушка способна на многое.

Внезапно поезд поехал быстрее, и мисс Брэддок, выглянув в дверной проем, заметила спешно удаляющиеся от них пассажирские вагоны.

Видимо, Жан-Филипп, выбираясь из своего купе, разбил сцепку, чтобы никто из непричастных к данной перестрелке не пострадал.

А после она заметила, как он бежит по крышам в паровозу, на ходу отстреливаясь и уворачиваясь от пуль.

— Еще повоюем, — улыбнулась мисс Брэддок, поднимаясь на крышу и отбивая пулю клинком.

Уэйд им завидовал.

Еще бы, у них там такое движение, такая жизнь творится позади него, а он всего лишь управляет поездом вместе с испуганным, но очень профессиональным машинистом и парой помощников.

Паровоз, к счастью, работал нормально, не перегревался и не кричал об избыточном давлении, но Уэйд хотел, чтобы произошло хоть что-нибудь интересное. Желательно, такое, что не помешает им двигаться вперед и избавляться от парней Саблайма, хотя если у них получится сойтись в рукопашную, то тут уж им точно не поздоровится, Уэйд об этом позаботится.

Лошади стали отставать от облегченного поезда, и самые отважные цеплялись за последний вагон и залезали на крышу — по крайней мере, пытались: в четвертом вагоне их оперативно отстреливал Логан, пользуясь отобранными у охранников пистолетами, а тех, кого не отстреливал он, лишал сознания Питер. Слишком добрый парень, сложно ему в этом циничном мире придется, но что уж поделать.

Падающие с крыши четвертого вагона, к счастью, валились не на рельсы, чего нельзя сказать о бойцах в авангарде, скачущих наравне с поездом и пытающихся выкурить мисс Брэддок из вагона.

Она неловко отстреливалась — было ясно, что этот вид оружия ей непривычен, — но иногда даже и попадала.

К сожалению, бойцы не слышали совета Логана о том, что стоит держаться подальше от поезда, и вагоны иногда все же подбрасывало воздух, и гравий возле рельсов неровно покрывался красным, а куски мяса разлетались из-под колес в самые разные стороны.

С огневой мощью мисс Брэддок помогал Жан-Филипп, прячась с другой стороны вагона и в минуты затишья вылезая из-за угла и точно всаживая пулю прямо в круп лошади, что, опять же, в результате приводило к обширному кровавому фонтану.

Он давно не убивал, последний раз был... даже до задания, связанного с сенатором Брэддоком.

Он причинял увечья, ломал кости, отрезал конечности и оставлял инвалидами, но не убивал.

Сложно сказать, что именно послужило причиной такой мягкотелости, но сейчас ему было неприятно смотреть на совершенно невосстановимые фрагменты тел, тянущиеся по рельсам кровавой полосой, на покрытые неоднородным слоем красного вагоны и на утирающую с руки кровь Элизабет.

— Ты ранена? — крикнул он, опрометчиво сильно высовываясь из-за угла, и тут же поморщился.

В ноге у него торчал небольшой нож, сверкал рукоятью темного металла в утреннем солнце и причинял страдания и боль.

— Патроны кончились, что ли? — пробормотал он, сузив глаза и недобро поглядывая на кинувшего нож бойца.

Тот невозмутимо возвел курок и, послав ему воздушный поцелуй, выстрелил.

Следующий выстрел раздался где-то сверху, и Жан-Филипп не сразу смог понять, кто же так красочно комментирует смерть парней из авангарда.

Когда он поднялся, чудом не провалившись между вагонами, сверху ему уже призывно махал рукой напарник.

— Дружище, не смей помирать от такого пустяка! Тебя там женщина ждет не дождется, и, не знаю, ужин!

Жан-Филипп слабо улыбнулся и схватился за его руку.

Кажется, с преследователями было покончено.

— У тебя есть знакомые в Филадельфии? — спросил он у Уэйда.

— У тебя есть знакомые в Филадельфии, которые не хотят тебя убить? — спросил тот в ответ.

Жан-Филипп уклончиво мотнул головой.

— Вот и я не уверен, — перевел Уэйд, осторожно подводя его к краю крыши над дверью. — Но, думаю, мы сможем найти, где переночевать, переодеться и придумать, как нам вернуться.

— Не впервые же, — усмехнулся Жан-Филипп, спускаясь.

— Да и не в последний раз, явно, — согласился Уэйд. — Поверь мне, если кто-нибудь из нас сдохнет, то половина Нью-Йорка придет на наши похороны, только лишь чтобы убедиться, что мы действительно мертвы. И ты знаешь, мне кажется, это говорит о том, что жизнь мы прожили не зря.

— Но все же, думаю, не стоит торопиться с этим, — мягко предложила мисс Брэддок, поддерживая Жан-Филиппа.

Тот улыбнулся и, подмигнув, задвинул за собой дверь.

— Нашел наконец женщину себе под стать, — проворчал Уэйд, не сдерживая улыбки. — А я? А мне что теперь? Пойти в кочегары?

И отправился обратно к паровозу.

Остатки груза стоит довезти до Филадельфии, да и мужики-машинисты просто золотые ребята, чего их бросать посреди дороги.

А там уже и думать, что делать с жизнью дальше.