Work Text:
Планы какие-нибудь на завтра есть?
Наташа прочитала сообщение и вскинула бровь: неизвестный номер, но сообщение представляло собой интересную комбинацию правильной пунктуации и небрежного синтаксиса.
А что? – напечатала она в ответ.
Кое-кто тебе знакомый хотел бы повидаться. И я тоже.
Она минуту раздумывала над ответом, затем улыбнулась и напечатала: Жду предложений.
Прогулка в парке. Еда. Футбол. Ты знаешь, где нас найти. – И она усмехнулась, глядя в телефон. «Господи, ну что за дурак». Значит, он все-таки заметил ее на параде, тогда, пару лет назад.
***
Был прекрасный, ясный, неимоверно теплый ноябрьский день – с ярко-голубым небом. На деревьях все еще трепыхалось несколько оранжевых листьев, хотя большинство уже облетело, и Наташа шла по шуршащей листве под «тра-та-та» и «бум-бах» духовых и барабанов оркестра и «врум-рух» случайно затесавшегося вертолета. Она жила в Нью-Йорке много лет, не считая небольших перерывов, но на Параде была лишь однажды, в тот, дебютный для шара Капитана Америки, год. Тогда она надеялась хотя бы со стороны взглянуть на Стива, и ей это удалось – хотя его, изменившегося, расслабленного и счастливого, было непросто опознать.
Сейчас она нашла их почти там же, что и в прошлый раз – как она могла подумать, что Барнс ее не заметил? Она закатила глаза, рассеянно потирая шрам на животе. Даже сейчас он следил за ней. Они со Стивом плечом к плечу сидели на одном из каменных выступов в западной части Центрального парка, откуда открывался прекрасный обзор на парад. Она разглядела, что Стив снова отрастил густую рыжевато-золотистую бороду и щеголял демонстративно не примечательным пальто в красную клетку и очками в тонкой оправе. Рядом с ним Барнс – в армейской куртке, черной бейсболке и солнцезащитных очках-авиаторах, – сгорбившись, потягивал кофе из термостакана. Наташа забралась к ним на выступ, и Стив удивил ее – поцеловал в щеку, коснувшись мягкой бородой. Барнс смотрел на нее поверх солнцезащитных очков: ярко-синие глаза светились усмешкой.
– Вижу, разыскать нас не составило для тебя труда, – сказал он.
– О, заткнись, – ответила она, толкнув его в плечо – Барнс улыбнулся и сделал вид что отшатывается от нее. – Что я пропустила? – спросила она и посмотрела сквозь деревья туда, где огромное белое нечто проплывало, покачиваясь на тросах.
– Вот чтоб я знал, – покачал головой Барнс. – Уже был кот. И птица. И…
– Губка Боб, – подсказал Стив, и оба они заржали, заставив улыбнуться и ее: она ни разу раньше не видела, чтобы они так, по-настоящему, смеялись. – Мы любим Губку Боба, – пояснил Стив искренне.
Барнс застонал:
– Мы не любим…
– Да, мы – нет, а вот я – да, – согласился Стив, – люблю этот шар. Даже больше, чем собственный.
– Ты ничего не пропустила, – подытожил Барнс. – Все лучшее еще впереди. – Затем он достал термос из рюкзака, подлил себе в стакан и поболтал им. – Хочешь? Это горячий шоколад.
– Конечно. – Она сделала глоток – напиток все еще был горячим, сдобренным специями, потрясающе вкусным – и посмотрела, как огромная белая хрень (Хелло Китти? Мальчик из теста от Пиллсбури?) проплыла между деревьями.
Еще один вертолет пронесся над головой. Проплыл пряничный домик, за ним эскадрон деревянных солдатиков с ярко-красными кругами на щеках. Следующий шар был желтым – она прищурилась – с болтающимися ушами.
– Пикачу! – прокомментировала она.
– Gesundheit* – сказал ей Баки.
Пока один оркестр сменялся другим, Наташа чувствовала, как дерзкая и яркая музыка проникает в нее; слышала, как толпа шумно приветствует каждую новую платформу или шар; вдыхала по-осеннему бодрящий воздух. Она хлопала и свистела, выкрикивала приветствия, сложив рупором ладони в перчатках.
Стив улыбнулся и обнял ее.
– Люблю этот парад, – признался он. – Он даже лучше, чем рождественский, и гораздо более веселый, чем пасхальный…
– Пасхальный такой снобский, – сказал Барнс, не отрывая взгляда от парада. – И всегда был.
– …даже если он всего лишь рекламный, – закончил Стив, пока перед ними проплывал шар Афлас Страхования.
– Дух Америки, – цинично прокомментировал Барнс.
– Да, наверное, – согласился Стив, – хотя с другой стороны… – И Наташа почувствовала этот переход от серьезного к слишком серьезному: фирменное Стивово каменное лицо, с которым он обычно порол всякую чушь. – Что-то многовато красных звезд для мероприятия, которое…
Барнс подавился шоколадом.
– Это Мейси, ты…
– …оплачено капиталистами, – закончил Стив с серьезным видом. – Вы должны чувствовать себя как дома.
– …боец невидимого фронта, а не богом проклятая Партия Рабочих! – повысил голос Барнс, а потом рассмеялся и добавил: – Ты же помнишь, что – ну, знаешь, про Мейси. – И он начал напевать что-то типа детской считалки, которые поют во время ладушек или игры в лошадку: – Не пойду я больше в Мейси никогда…
Стив хмыкнул и немедленно подхватил:
– На воротах полицейский, вот беда. За рубашку тебя схватит старый крот…
И Барнс принял подачу:
– И копейку с тебя заживо сдерет. – Наташа развеселилась, наблюдая как меняются их голоса, пока они вот так перебрасываются словами. – Так что не пойду я больше в Мейси никогда... О, эй, посмотрите чего дают! – перебил сам себя Барнс, указывая на что-то и хлопая в ладоши. – Капитализм наступает! – И они вскарабкались по огромным серым валунам повыше.
При первых проблесках красного с золотым ровный удовлетворенный гул толпы внезапно превратился в грохот рок-концерта, и марширующий оркестр заиграл вступительные ревущие аккорды из композиции Black Sabbath. Нереальных размеров надувная фигура Железного Человека, огромной тенью нависающая над платформой «Старк Индастриз», проплыла мимо в окружении высоко вскидывающих ноги наряженных в красно-золотой с блестками хористок: ходили слухи, что Старк совершил – и успешно – набег на Рокеттс**. Наташа вздрогнула от громкой музыки: выбор мелодии мог бы быть и получше: – Бах! Врах! Бах-Врах-Врах!
Но Стив ржал так, словно готов был уписаться от смеха, а рядом с ним закатывался Барнс.
– Господи, чумовая конкуренция, – сказал он Стиву. – Ему пришлось постараться.
– Нет, это круто, – хрипел и хватался за грудь Стив. – Мне кажется, что круто. Мне это нравится даже больше, чем Губка Боб. Тони заслужил – он прямо создан для того, чтобы быть шаром.
– Ха, ты так говоришь только потому, что он уступил тебе Кандинского. Недорого же ты продался. – И он снова уставился на проплывающую мимо платформу «Старк Индастриз». – Он сам же не там, да?
Теперь рассмеялась Наташа:
– Думаешь, Тони Старк будет стоять на платформе, медленно ползущей в центр, улыбаться и махать все три часа? Да без вариантов!
Еще один вертолет пролетел, урча, так низко, что на деревьях задрожали оставшиеся листья – а когда слух вернулся, толпа гудела уже по-другому.
Грохот рока сменился другой мелодией, более теплой, полной спокойной энергии, а затем она услышала, как Барнс поет мягким, на удивление приятным голосом:
– Кто в трудный час всей Америке может помочь? Глаз не сомкнет и врага будет бить день и ночь…
– Эй, ну точно не я! – заявил Стив, краснея от смущения и удовольствия. – Больше нет!
– Шутишь, да? Конечно, ты, – усмехнулся Барнс, когда вдалеке показался синий с белым шар Капитана Америки. – Уж конечно, не про меня они поют.
И, подумала Наташа, так оно и было: для публики Капитаном Америкой все еще был Стив, и они скучали по нему, по нему лично. Конечно, каждый знал, что Кэп периодически появляется в поединках, когда пахнет жареным, но Стив Роджерс был для них потерян, тот Стив, который, в отличие от Тони Старка, совершенно точно стоял бы на своей платформе и махал всю дорогу.
– А что в штабе говорят? – спросил у нее Барнс, и Наташа пожала плечами; центрально-разведывательное управление решило, что Стив стал неуправляем, их взбесило, что он вышел из-под контроля. Слишком часто в последнее время ей приходилось присутствовать на встречах, где очередной идиот призывал к охоте: потому что Роджерс не был чертовым независимым агентом, его щит был собственностью государства – дьявол, да сам Роджерс был такой же собственностью, – и они не могли ему позволить работать без надзора, без отчетности – Да за кого он себя принимает? – а когда кто-то пытался напомнить, что он все-таки Капитан, блядь, Америка, народ, тяжело повздыхав, переходил к следующим вопросам.
– Не-ло-яль-ный, – сказала Наташа Барнсу, передразнивая интонации сотрудников управления, – скрылся из-под стражи. О, он будет сражаться, если потребуется, но только если ситуация впишется в его высокие стандарты, а так он непредсказуем, не желает быть частью организации, не выполняет приказов…
– Ну, ни слова неправды, – пробормотал Стив, скрещивая руки на груди.
– Значит, они не знают, – сказал Барнс, – до них не дошло.
– Они не знают, – подтвердила Наташа. – И до них не дошло, – потому что да, в разведывательном управлении никто не заметил, что теперь Капитаном Америкой стал Джеймс Барнс, а не Роджерс, который вышел из игры. – Но некоторые из них… – Она заколебалась, неуверенная, как Барнс такое воспримет. – Они думают, что он спрятался из-за тебя, потому что мы не смогли защитить его от тебя. – Она вздохнула и продолжила: – Они думают, что он скрылся, чтоб не позволить тебе убить его.
– О, вот это мило, – пробормотал Барнс.
Стив положил ему руку на плечо и сказал, указывая на парад:
– Эй, посмотри, Санта! – И добавил уже более серьезно: – А не наплевать, Бак? Они ошибаются, и я рад, что это так – значит, они не ищут двоих, они не знают, что мы вместе.
Барнс провел языком по губам, кивнул и сделал глубокий вдох.
– Угу, – сказал он, и все они взглянули наверх, на парочку кружащих вертолетов, что, постепенно замедляясь, парили над Центральным газоном, все ниже и громче. Барнс негодующе посмотрел на них: – Господи, что, еще люди с телевидения?
– Нет, – сказала Наташа. Один, ну два – но не восемь вертолетов, не десять. – Не думаю.
Стив посмотрел вверх, затеняя глаза рукой.
– В газетах писали, что после террористических атак на прошлой неделе они усилили меры безопасности. – Он опустил руку и вздохнул. – Думаю, всегда есть, чего опасаться.
– Не твои проблемы, Стив, – сказал Барнс, – больше нет.
– А должны быть твои, – Стив посмотрел на Наташу, – и твои тоже.
– Не буди лихо, – посоветовал Барнс. Когда винты остановились и заглохли моторы, он добавил совсем тихо: – Чертово полицейское государство, вот моя проблема. Ничто так не создает праздничное настроение, как черные вертолеты над Центральным Парком. – И Стив рассмеялся.
– Как думаешь, в Келлер возьмутся за проведение выставки протестных плакатов тридцатых? – спросил он.
– Думаю, в Келлер возьмутся даже постирать твое грязное исподнее после той последней выставки, – ответил Баки. – Вот за это, думаю, можешь Старка поблагодарить. Конечно, отзыв в Таймс был неплох, но именно его покупка вознесла тебя на самый верх, – добавил, ухмыляясь, Барнс, а когда Стив подозрительно на него посмотрел, указал рукой в сторону удаляющихся красного и синего шаров, за которыми следовал и Санта на санях. – Неважно, насколько большой и сияющий, они не могли поместить его после тебя. – Барнс хлопнул затянутыми в перчатки ладонями друг о друга. – И поэтому мне его даже немного жалко: любому сложно состязаться с тобой на этом поле.
Стив какое-то время раздумывал над этим.
– Ну, Санта? – он указал на шары.
– Точно, Санта. Я и Санта. Может, в конце концов он тоже окажется настоящим. – Барнс спрыгнул с каменного выступа, и Наташа со Стивом последовали за ним. Барнс повернулся к ней и спросил: – Хочешь к нам? – Он ткнул пальцем в Стива: – Он готовит.
– Ха, ну скорее разогреваю, – вскинул Стив ладони. – Ничего особенного.
– А потом футбол, – добавил Барнс.
– Или шоу про собак, – сказал Стив, а Барнс повернулся, чтобы посмотреть на него. – Эй, я люблю шоу про собак, – запротестовал Стив. – Ничего не создает такое праздничное настроение, как три часа созерцания собак, бегающих по кругу. – Наташа с деланно серьезным видом слушала его, но Барнс выглядел таким пораженным, что она рассмеялась и игра была закончена. – Господи, я же шучу, – сказал Стив. – Ты б себя видел. Мы будем смотреть игру, само собой, будем смотреть игру…
Барнс закинул рюкзак на плечи.
– Вот уже только за это я заставлю тебя смотреть чертово собачье шоу, – сказал он, и они все вместе пошли к выходу из парка прямо по свежеопавшей листве.