Chapter Text
Песок обжигает ступни, забивается в волосы и оседает на коже тяжестью прошедшего пути. Генерал Махаматра поднимает взгляд на безоблачное небо, сбоку едва слышится глубокий вздох. Солнце в зените.
Они в пустыне уже два дня. Аль-Хайтам, с которым Сайно не посчастливилось отправиться по поручению Малой Властительницы Кусанали, оказался достаточно комфортным спутником. Он не разговорчив и собран, Сайно не услышал от него и десятка слов не по теме, и нельзя сказать, что ему это не нравилось. Молчание иногда тяготило, но Сайно давно привык погружаться в свои мысли настолько, чтобы абстрагироваться от окружающего мира и идти по протоптанным редкими караванами пустынников маршрутам.
Когда Малая Властительница вызвала его на разговор, Сайно не ожидал, что к ним присоединится аль-Хайтам. После почти успешного государственного переворота и спасения Сумеру, между ними образовалось шаткое перемирие, но ни Сайно, ни аль-Хайтам не спешили играть в дружбу. Здоровались при встрече в коридорах Академии и предпочитали держаться особняком, не размениваясь на лишние разговоры о погоде. Сайно не видел смысла нарушать установившийся порядок, при виде писаря у него все еще клубилось в душе раздражение, а аль-Хайтам…да черт его знает, прочитать его никогда не казалось возможным. Слишком умело он поддерживал маску равнодушного безразличия ко всему, что не подходило его личным критериям заинтересованности.
Поэтому увидев аль-Хайтама в храме Сурастаны, Сайно пришел к выводу, что задание будет сложным. И, в целом, не прогадал. Только сложность возникла вовсе не в контакте с молчаливым писарем Академии, а в поиске капсулы запретного знания Архонтов. Они уже два дня бродили среди бескрайнего океана песков и барханов, исследовали не одни руины, но ни на дюйм не приблизились к цели.
— Я не могу указать на точное местоположение капсулы, — Нахида тогда виновато улыбнулась, слега потупив взгляд, — я видела ее обрывочно, что-то не пропускало меня, когда я пыталась подобраться ближе, — она нахмурилась и ее взгляд стал серьезнее, — но это что-то опасное, я рискую отправлять вас двоих, но кроме вас никто не справится с этим заданием, — Архонт с надеждой посмотрела на них, но в ее взгляде читалось едва заметно сожаление, — когда Итэр вернется из Фонтейна, я пришлю его к вам на подмогу, а пока отправляйтесь в пустыню Колоннад, там след чувствуется наиболее ярко.
В пустыне след не чувствовался. Устройство, которое Нахида дала им перед отправкой, должно было засветится зеленым и издать звуковой сигнал, когда капсула окажется близко, но датчик продолжал монотонно мигать красным и молчать.
— Нужно искать место для ночлега.
Смеркалось, яркий диск солнца медленно скрывался за горизонт, принося такую долгожданную прохладу. Можно было бы продолжить поиски ночью, не прерываясь на короткие передышки в тени скал, но каждый, кто хоть раз имел дело с пустыней, знал, что ночью становится слишком опасно. С наступлением темноты поднимался ветер и температура падала почти до нуля, из-за чего песчаные бури становились особенно жестокими. Выбраться иногда не получается даже у опытных пустынников, для которых пески вторая стихия, что же говорить про обычных путников. Сайно, конечно, сориентироваться сможет, но насчет аль-Хайтама он уверен не был — Сайно не имел привычки недооценивать писаря Академии, он видел, какой силой он обладал и знал, на что способен его разум, но с пустыней никогда нельзя быть излишне самоуверенным. Она забирала жизни за мгновение, моргнуть не успеешь, а кто-то навечно останется погребенным заживо под толстым слоем песка. Не то что бы Сайно беспокоился за судьбу аль-Хайтама, он привык терять солдат, но аль-Хайтам был не последним лицом в Академии и в Сумеру. Его смерть была бы слишком большой потерей.
— Укроемся в руинах, пустынники часто разбивают лагеря там, может найдем что-то полезное, — Сайно оторвал взгляд от солнца, медленно катящегося за горизонт, — спрячемся от песчаной бури заодно.
— Разумно.
Сайно подавил раздраженный вздох, метнув недовольной взгляд на аль-Хайтама. Конечно, разумно, Сайно большую часть жизни провел в пустыне и никто еще ни разу не сомневался в его действиях. Будь то матры, пустынники или обычные доходяги, случайно забредшие не туда. Но аль-Хайтам, видимо, любит быть исключением из правил. Сайно скрипнул зубами и вытянул руку, заметив в небе блеск четырехлистного клевера.
Оставшуюся часть пути до руин они молчали.
Когда ночь окончательно вошла в свои права, они наконец-то добрались до подходящих для ночлега руин. Некогда великолепное каменное строение цивилизации Царя Дешрета сейчас мало чем напоминало прежнее величие: одна из несущих стен обвалилась и большую часть пола занесло песком, стены пожелтели от песка и уже сложно было разобрать надписи и рисунки, остались лишь силуэты и неявные очертания. На одной из стен у двери голубым светилось странное устройство, видимо, с его помощью раньше открывались двери между залами. Сайно сбросил рюкзак в углу, где осталось кострище, и повел плечами. Нагруженные из-за тяжести походного рюкзака плечи заныли, и Сайно усмехнулся. Должность Генерала Махаматры несет определенные запреты, и Сайно больше не может свободно уйти в пустыню на недели, как это было раньше, тело отвыкло от нагрузок и долгих передвижений по песку. Раньше он бы и ночью спокойно продолжал идти, не боясь угодить в песчаную бурую или в пасть к хищникам.
Странный шум заставил Сайно резко обернуться и сжать древко копья, будучи готовым в любой момент броситься в бой, но опасности не было — аль-Хайтам, внимательно изучив механизм у двери, активировал его. Дверь с тихим скрипом отъехала наверх, открывая темный запыленный проход.
— Нам все равно исследовать эти руины, — аль-Хайтам встретился с осуждающим взглядом Сайно и пожал плечами.
— Не мог ли ты предупреждать меня, если снова решишь взломать вход в заброшенную гробницу, — съязвил Сайно и смерил аль-Хайтами хмурым взглядом, прежде чем убрать копье за спину и поднять рюкзак.
Аль-Хайтам был прав, им действительно пришлось бы изучить гробницу, и Сайно ненавидел признавать его правоту.
Когда они вошли, дверь за их спинами с тихим шелестом отъехала назад. Аль-Хайтам снова активировал механизм и, лишь убедившись, что дверь можно открыть, они двинулись дальше. В гробнице было темно и холодно, затхлый пыльный воздух забивался в нос и оседал на слизистой, Сайно несколько раз чихнул, закрывая нос рукой, чтобы сдержать громкий звук. Кто знает, какие существа обитали в темноте, тревожить их покой хотелось меньше всего. Шли почти вслепую, факелов на стенах не оказалось, и никто из них не обладал элементом пиро, чтобы осветить путь. Дэхья сейчас бы была очень кстати, мысленно подумал Сайно и чертыхнулся, когда чуть не запнулся о высокий выступ плиты. Аль-Хайтам придержал его за локоть, не давая упасть, но ничего не сказал, лишь молча активировал уже знакомый механизм и первым зашел в просторный зал.
Дверь закрылась за ними, отрезая от темного коридора. В зале все было иначе, стоило им пройти вглубь, как на стенах вспыхнули факелы, освещая широкое квадратное помещение. Словно кто-то разом поджег все факелы, Сайно дернулся было, но аль-Хайтам оставался спокойным. Он сосредоточенно изучал фрески на стенах, пытаясь понять назначение залы. Но и без этого было все понятно — в центре на постаменте возвышалась статуя черноглавой собаки. Один из символов цивилизации Царя Дешрета, его верные спутники и охранники. Сайно очень надеялся, что статуи не оживут внезапно и битва обойдет их стороной.
— Это храм Царя Дешрета, — аль-Хайтам остановился в паре шагов от Сайно, — на стенах описаны ритуалы поклонения Алому Королю. Местные приносили в жертву трех младенцев из разных сфер обитания: человеческий детеныш, птенец и котенок тигра ришболанда. Если Царь Дешрет принимал дары, то на десять лет в пустыне был пышный урожай и резервуары наливались дождевой водой. В ином случае ничего, кроме бед и засухи местным жителям ожидать не стоило. Гнев Дешрета был страшен и многолик.
— Скверное место, как ни посмотри, — Сайно повел плечом, ощущая тяжелый взгляд аль-Хайтама на себе, от него было неуютно, — что случалось, если люди не приносили жертву?
— Смерть.
Сайно замолчал. Не нашелся с ответом и потупил задумчивый взгляд. Не лучшее место они выбрали для ночлега, но искать другое времени не было. Может быть один Сайно еще бы отправился на поиски, но аль-Хайтам имел слишком большую ценность для спокойствия Сумеру, Сайно просто не мог рисковать им. И это раздражало.
— Этого нет на стенах, — спокойный голос аль-Хайтама вывел Сайно из задумчивости, — когда люди ослушивались приказа Алого Короля или шли вопреки его воле, он уничтожал целые деревни и поселения пустынников. Не щадя никого, он проливал реки крови, чтобы наказать за высокомерие и непослушание. Он прославился жестоким правителем, и история нисколько не приукрашивает это.
— Почему же пустынники тогда так боготворят его? — Сайно нахмурился, услышанное его мало волновало, но не сходилось с тем, что происходит в их дни. Пустынники раз за разом жертвуют своими жизнями, чтобы обелить репутацию Царя Дешрета и доказать всем, что он был мудрым и справедливым правителем. Но слова аль-Хайтама буквально перечеркивают все то, что Сайно слышал от пустынников и читал в редкие моменты скуки в древних свитках.
— Они глупы, — аль-Хайтам сбросил свой рюкзак у стены и достал из него небольшой котелок и ложку, — найди что-то, что можно разжечь. Я приготовлю поесть.
Сайно просверлил его тяжелым взглядом, не получив ответа на свой вопрос. И вряд ли получит, он знал это, дождаться от аль-Хайтама ответ можно лишь в том случае, если он сам заинтересован в том, чтобы рассказать правду. В любой другой ситуации добиться чего-либо от аль-Хайтама не представлялось возможным. Еще никому не удалось понять ход мыслей аль-Хайтама, и даже люди, которые могли назвать его другом, никогда не знали, о чем думает аль-Хайтам. Лучше человека на роль матры и не придумать, жаль, что аль-Хайтам решил связать свою жизнь с администрированием дел в Академии.
Сайно принес немного веток и старые свитки, в которых не нашел ничего интересного. Пока искал, осмотрелся и заметил еще три двери с открывающими механизмами, лишь два горели синим, один светился красным и в паре метров от него была странная конструкция. Рядом грудой железа нашлись засыпанные наполовину первозданные механизмы. Сайно не стал подходить ближе, не хотелось бы случайно активировать механизмы и встретиться с ними в бою. Лишь с виду эти треугольные конструкции казались простым соперником, но Сайно не понаслышке знал, как тяжело порой бывает отбиться от одного, а тут четверо, не меньше.
Аль-Хайтам снял факел со стены и поджег свитки только после того, как сам удостоверился в том, что они не представляют никакой ценности. Через полчаса, не меньше, по всей зале разнесся запах овощной похлебки, они поужинали и легли спать.
Сайно снились неясные очертания пустыни, огромная песчаная бездна манила к себе, нашептывала сладкие речи на ухо, ласково, по-отечески, соблазняла мягкими дуновениями прохладного ветра и вместе с нежным солнцем обещала позабыть о всех проблемах. Сайно снились задорные танцы пустынников, игривые, четкие движения; запах свежих лепешек на камне и карри, сладкий сок красноплодника и упругая мякоть харры. Далекие дюны звали его, он бежал, утопая босыми ногами в песке, раскаленном, но не обжигающем, пустыня никогда не навредит своим детям. Сайно пытался ухватиться за призрачную длань, но каждый раз приближаясь, когда казалось, что осталось лишь схватить, дотянувшись, рука со звонким смехом танцующей пустынной девы ускользала от него. А на ее место приходили все новые и новые знакомые с детства образы, родные, теплые, ласковые.
Сайно терялся в пространстве, не отличая сон и реальность, и бесконечно медленно утопал в песках, словно пустыня хотела вернуть блудное дитя в свои трепетные объятия.
Он проснулся резко, рывком сел, жмурясь от яркого огня. Пахло горячими лепешками и карри, Сайно нашел взглядом аль-Хайтама у костра и нахмурился. Он помешивал ложкой густое карри и выкладывал на хлебные лепешки.
— Плохой сон? — аль-Хайтам на мгновение оторвался от своего занятия, скользнул безразличным взглядом по фигуре Сайно и вновь сосредоточился на еде.
— Не твое дело, — огрызнулся Сайно, встал на ноги и размял затекшие от долгого сна плечи. Делиться своими кошмарами с аль-Хайтамом он собирался в самую последнюю очередь. Скорее луна навсегда поглотит солнце, чем Сайно по собственной воле ему что-то расскажет.
Сайно проверил запасы. Воды оставалось чуть меньше чем на два дня, и лучше бы им за это время успеть отыскать капсулу и ближайший телепорт. Телепортироваться Сайно не очень любил: ощущение расщепления во время и тяжелая тошнота и головокружение после вряд ли можно было назвать приятными вещами, и Сайно предпочел бы бежать весь день по раскаленному песку, чем воспользоваться сетью мгновенной телепортации, но иногда жизнь просто не оставляла выбора. Они забрались глубоко в пустыню, до деревни Аару два дня пешком в лучшем случае, без воды пройти такой путь было бы проблематично.
Когда Сайно убирал флягу обратно, его внимание привлекло зеленое свечение со дна рюкзака. Звуковой сигнал заглушался из-за вещей, под которыми было погребено устройство, поэтому они не услышали раньше.
— Капсула где-то здесь, — Сайно хмыкнул, мысленно поражаясь их беспечности, они бы уже могли отыскать капсулу и быть на половине пути в Сумеру, минуя телепорт, или хотя бы были в процессе поиска, а не потеряли целую ночь впустую.
— Я знаю, — спокойно ответил аль-Хайтам, он протянул Сайно лепешку с таким видом, словно говорил о чем-то совершенно обычном, — почувствовал странную энергию как только мы вошли.
Сайно раздраженно скрипнул зубами, чувствуя, как в груди сизым туманом клубится злость. Если бы аль-Хайтам соизволил сказать раньше, они бы уже отыскали эту чертову капсулу, вернулись в Сумеру и избавились от этого бессмысленного тяготящего сотрудничества. Но вынуждены все еще торчать в гробнице, не зная, чего ожидать за углом. Видят боги, он старался быть спокойным.
— Какого черта ты не сказал? — он неосознанно сжал кулаки крепко, впиваясь короткими ногтями до боли в ладонь.
И если сначала Сайно хотел спокойно позавтракать и отправиться на поиски, то сейчас единственным его желанием было стереть бесстрастное выражение с лица аль-Хайтама.
Как же он раздражал.
— Нам нужно было отдохнуть, прежде чем искать капсулу, — аль-Хайтам поднял на Сайно такой взгляд, словно ребенку объяснял очевидные вещи, — мы потратили много сил, чтобы добраться сюда.
— Тебе надо было отдохнуть, — Сайно коротко выдохнул, мысленно считая до десяти, потому что в словах аль-Хайтама была логика, — я бы справился.
— Мы не знаем, что ждет нас там, — аль-Хайтам вложил в руки Сайно лепешку, задержав пальцы на запястье дольше, чем положено, — поешь, прежде чем мы пойдем дальше.
Он сел, привалившись спиной к колоне, и больше не обращал внимание на Сайно, словно его здесь и не было.
Место, где пальцы аль-Хайтама касались его кожи, горело огнем.
Сайно на мгновение прикрыл глаза, успокаиваясь. Он был готов к тому, что экспедиция будет сложной, но даже представить себе не мог насколько.
После плотного завтрака аль-Хайтам активировал механизм, дверь тихо отъехала назад и перед ними предстал темный проход. Внимательно вглядываясь в темноту, Сайно не нашел ничего, кроме многовековой пыли и паутины, он поджег все факелы, которые заметил, осматриваясь внимательнее. Теперь было видно рисунки на стенах, глубокие вмятины, — видимо, в коридорах часто происходили битвы, — и следы от когтей и огня. Сайно смазал одно из черных пятен и поднес пальцы к носу, принюхиваясь. Ничего. В эти коридоры давно не ступала нога человека, не удивительно, что они выглядели такими заброшенными. Они двинулись дальше и вскоре наткнулись на тупик и развилку. Из правого прохода тянуло холодом и едва заметно пахло песком. Похоже, это выход в подземные пещеры. Значит налево. Они молча свернули и продолжили свой путь.
Коридор казался бесконечным и не встречалось ничего, кроме паутины и скелетов разбитых первозданных механизмов. Жизнь в этом месте давно остановилась, время замедлило свой ход, а после и вовсе исчезло, оставляя гробницу потерянной в вехах истории. Она не отмечена на картах, ни один путешественник или пустынник не упоминал о ней, словно ее и вовсе не существовало, а все, что сейчас происходит — лишь плод воображения. Но едва заметное ощущение опасности и запчасти разбитых механизмов говорили об обратном.
— Постой, — голос аль-Хайтама нарушил давящую тишину, он спрятал устройство в складках накидки и обогнал Сайно, останавливаясь перед стеной.
Они вновь наткнулись на тупик, и, казалось, что дальше пути нет, не было механизма активации и чего-либо еще, что хотя бы отдаленно говорило о том, что здесь есть проход. Только глухая стена, сюжеты древности на ней и пыль, из-за которой становилось трудно дышать.
Но устройство поиска капсулы продолжало издавать писк и гореть зеленым.
— Здесь какая-то головоломка, — аль-Хайтам, тщательно изучив стену, задумчиво почесал подбородок. Им бы сейчас не помешало чувство стихий, чтобы просканировать стену, но Путешественник был далеко за пределами Сумеру, а значит придется справляться своими силами.
Сайно тихо выругался и прислонился к бугристой стене спиной, устало потирая переносицу. Они больше двух часов бродили по коридорам, чтобы наткнуться на тупик с загадкой, как решить которую они не имели совершенно никакого понятия. Просто замечательно.
Внезапно один из кирпичей под ним вдавился, и через мгновение вся стена обрушилась назад, поднимая столб пыли. Сайно не упал лишь потому что аль-Хайтам успел придержать его за плечо. Уже во второй раз.
— Кажется, ты только что ее решил, — насмешку в голосе аль-Хайтама Сайно намеренно проигнорировал.
— Смотри и учись, — Сайно усмехнулся и осветил проем в стене факелом, натыкаясь на очередной коридор. Оставалось молиться, чтобы он оказался не очередным лабиринтом древней цивилизации.
В коридоре их не ждало ничего, кроме паутины, пыли и полного отсутствия факелов. Приходилось идти буквально наощупь, огня от факела намного не хватало, но это было лучше, чем идти в полной темноте. Коридор постепенно сужался и сильнее уходил вниз, Сайно чутко ощущал перемены атмосферного давления и это ему совершенно не нравилось. Не хватало еще застрять в этой богами забытой гробнице. Это была бы славная смерть для генерала Махаматры и Великого Мудреца Академии.
Когда стало совсем узко, пришлось пробираться боком, из-за этого обзор был ограничен, факел приходилось держать высоко над головой, и Сайно не понял, в какой момент он кубарем вывалился в просторную залу и оказался прижат к полу весом тела аль-Хайтама. Они почти сталкивались носами, факел валялся в опасной близости от волос Сайно, и в приглушенном свете огня глаза аль-Хайтама казались мистическими. Притягательными и манящими, утонуть в них оказалось так легко и естественно, словно так и должно было быть. Аль-Хайтам нависал над ним на вытянутых руках и смотрел прямо в глаза пристально, не отводя взгляд и, казалось даже, не моргая. Словно пытался отыскать что-то только ему известное и понятное, хотел разгадать загадку, сложный ребус, но каждый раз промахивался с ответом и начинал сначала.
Сайно опустил взгляд на губы аль-Хайтама, пытаясь спастись от этого гипнотизирующего взгляда, и тяжело сглотнул. Губы аль-Хайтама были слишком близко, Сайно мог разглядеть слегка обветрившуюся кожу, мимические складки в уголках губ и почувствовать тяжелое дыхание. Интересно, как на вкус губы у аль-Хайтама: мягкие и упругие или жесткие, как едкие слова и насмешки, вылетающие из его рта. Чем дольше Сайно смотрел, тем более глупые мысли посещали его. Интересно, каково было целовать аль-Хайтама, он любил глубокие влажные поцелуи или требовательные или страстные, он клал руки на щеки во время поцелуя или предпочитал зарываться пальцами в волосы партнера, кусался ли или любил долго дразнить перед поцелуем. Захотелось внезапно проверить, и Сайно почти поддался вперед, почти коснулся чужих губ своими, когда аль-Хайтам тяжело вздохнул и резко отстранился. Он быстро встал и отряхнулся, после чего помог подняться, вновь взяв за руку. Его прикосновение обожгло кожу, и Сайно коротко сглотнул, неосознанно крепко сжимая руку в ответ.
— Мы на месте, — аль-Хайтам поднял факел, освящая огнем небольшую залу, в центре которой едва светясь красным и отражая огонь факела, на невысоком постаменте находилась капсула.
Сайно отогнал ненужные мысли прочь и подошел ближе. Капсула мало чем отличалась от тех, с которыми Сайно работал раньше, если не знать, что она содержит запретные знания, можно было легко спутать с обычной. Сайно вытащил из рюкзака небольшой стеклянный куб, предназначенный для того, чтобы не разбить капсулу и не позволить ей повлиять на их разум, и передал его аль-Хайтаму. Он уже однажды был подвержен силе капсул, Сайно не мог позволить ему снова потерять над собой контроль, поэтому капсулу аккуратно взял сам.
Энергия капсулы обожгла ему руки, Сайно чуть не выронил ее на пол, но лишь крепче сжал, боясь разбить. Стоило ему коснуться голыми пальцами ребер кристалла, как перед глазами промелькнули размытые картины чужих воспоминаний и в ушах зазвучала набатом незнакомая тревожная мелодия. Сайно пошатнулся, едва устояв на ногах, и опустил капсулу в куб. Видения в тот же момент исчезли, и Сайно смог сделать глубокий вдох.
— Ты в порядке? — аль-Хайтам обернул куб плотным материалом и убрал в рюкзак.
Сайно показалось, что в его обычно бесстрастном и безразличном голосе промелькнула обеспокоенность, но он быстро отогнал эту мысль прочь. Привиделось, наверное. С каждым глубоким вдохом его мысли прояснялись, и обрывки мелькающих воспоминаний перед глазами рассеивались, оставляя после себя тяжесть в груди.
— Да, — Сайно прикрыл глаза, когда наконец-то смог вернуть трезвость разума, — отправляемся домой.