В ноябре юбилей отпраздновала профессор Высшей школы бизнеса ВШЭ Елена Яковлевна Варшавская. О том, чем отличается жизнь в больших и малых городах и что могут сказать об этой жизни цифры, она рассказала «Вышке для своих».

«Совсем другая страна»

Я родилась в Кемерове. Окончила там школу, Кемеровский государственный университет и почти 25 лет в нем работала. 

Получилось так, в 1986 году я пришла на кафедру, в 1988-м ушла в отпуск по уходу за ребенком, а в 1991 году, когда вернулась, это уже была совсем другая страна с точки зрения экономических и социальных процессов. Было понятно, что Россия меняется, и круто меняется — переходит от плановой к рыночной экономике. Все это вызывало огромный интерес. И не только у россиян, но и у исследователей на Западе. В этот момент в Москву с лекциями приехал замечательный британский исследователь, социолог, профессор Уорикского университета Саймон Кларк. Главной целью его приезда было изучение России, и он хотел найти людей, которые ему в этом помогут. Довольно быстро Саймон создал межрегиональную исследовательскую группу, в которой были люди из Москвы, Кемерова, Сыктывкара и Самары. Группа называлась ИСИТО — Институт сравнительных исследований трудовых отношений. В нее попал мой коллега из Кемерова, а следом за ним я. Среди нас были историки, философы и, как я, экономисты. Саймон считал, что социологии можно научить любого, были бы люди хорошие. И он был прав: ИСИТО уже нет, но мы дружим до сих пор, общаемся и собираемся.

«Мне интересно среди людей, которые знают больше, чем я»

Моя специальность — экономика. Точнее, экономика труда. Я выбрала экономический факультет, потому что очень любила математику. О социологии я имела весьма смутные представления. Но в год, когда я поступила в университет, у нас на факультете была организована социологическая лаборатория. Ее отец-основатель — Борис Георгиевич Прошкин — позвал меня. Я пришла, увидела ребят-старшекурсников, которые что-то обсуждали, спорили, и… осталась. Тогда я, пожалуй, впервые почувствовала, что мне особенно интересно среди людей, которые знают больше, чем я. Поначалу мы занимались в основном психологическим тестированием, но постепенно приблизились к социологии и стали изучать социальные проблемы — взаимоотношения в коллективе, трудовую дисциплину, стиль руководства. Появились первые заказы на социологические исследования. Мы проводили опросы на предприятиях в небольших шахтерских городах и селах. Называли это «социологический десант». Жить иногда приходилось в жутких условиях, но было очень интересно и совсем нескучно. Встречали нас обычно хорошо, пытались помочь. Надо понимать, тогда социологический опрос был в наших краях новшеством. На нас, приехавших из областного центра, невзирая на то, что мы годились многим в сыновья и дочери, а то и во внуки, смотрели с уважением и отвечали с удовольствием. Но бывали и, скажем так, курьезы. Приезжаем в село, спрашиваем: «Где народ?» — «Нету. Вчера отмечали День урожая, а сегодня все отдыхают». — «Завтра можно приехать?» — «Нет, будут отдыхать дня три».

«Для меня это было познанием мира»

Свое первое большое профессиональное исследование я сделала в ИСИТО. Это был проект по изучению изменений трудовых отношений на предприятиях, которые начали приватизацию еще до всеобщей кампании. Исследование проходило на большом химическом комбинате. В течение почти трех лет я ходила туда раз в месяц, а то и чаще. Ходила по цехам, сидела на планерках и собраниях, расспрашивала рабочих и руководителей, наблюдала, как они работают. Очень любила ходить в заводскую столовую, и не столько, чтобы покушать, сколько для того, чтобы послушать, что говорят люди. Это было исследование методом кейс-стади. Сейчас все знают этот метод, а мы были одними из первых в России, кто его использовал. Помню, когда моя коллега готовила статью по этому проекту, мы с ней обсуждали, как лучше написать — «кейс-стади» или case study.

Один из самых интересных проектов моего иситошного периода касался стратегий адаптации домохозяйств к рыночным условиям. Мы проводили масштабный опрос семей в разных регионах, благодаря которому я вышла сразу на две темы. Из одной выросла моя кандидатская, связанная с дополнительной работой россиян, а из другой получилось несколько статей, за которые меня прозвали «антисадисткой». Так коллеги обыграли слово «сад» — маленький земельный участок, на котором горожане выращивали овощи, фрукты, ягоды. В 1980–1990-е годы это было массовое явление. У многих городских семей был небольшой участок земли, который назывался мичуринским, а потом фазендой. С ранней весны до поздней осени горожане выращивали рассаду, высаживали ее, обрабатывали, пололи, удобряли, поливали и, наконец, с радостью и с болью в спинах, руках и ногах собирали урожай. Когда мы стали изучать это явление, выяснились две любопытные вещи. Во-первых, «сад» почти  не помогал выжить бедным семьям, поскольку содержать его было весьма затратно. А во-вторых, эта история — классическая иллюстрация того, насколько нерациональным экономически является поведение человека. Если вы откроете учебник по микроэкономике, там будет написано, что поведение человека рационально. Он взвешивает затраты и результаты, и, если результат превосходит затраты, он это делает. На самом деле все сложнее. Вопрос, во сколько обходится содержание участка, ставил людей в тупик. Либо нам называли цифру, простите, от балды, либо вспоминали самую большую единовременную статью расходов. Обычно это была покупка машины навоза. Тогда интервьюеры предлагали людям посчитать по статьям: расходы на семена, удобрения, инвентарь, транспорт, взносы в кооператив и так далее по списку. В итоге нередко выяснялось, что расходы превышают доходы. И даже тогда, когда нерентабельность «сада» становилась очевидной, люди далеко не сразу отказывались от выращивания овощей, хотя уровень их зарплат уже вполне позволял покупать морковку, картошку и помидоры в магазинах. На вопрос: «Зачем вы держите сад?» — ответы были замечательные, но только в русле не экономической, а социальной «рациональности» и логики: «Так было всегда. Это мамино и папино. Я тут пионерское детство провел». Потом мне звонили знакомые и говорили: «Дал почитать твои статьи родителям. Мама сначала возмущалась. А сегодня она сказала, что, пожалуй, не будем на следующий год сажать картошку. Спасибо тебе».

Для меня, городского человека, выросшего в семье инженера-конструктора и врача, человека, у которой все родственники и близкие жили в больших городах, «работа в полях» и экспедициях была познанием мира. Могу сказать, что разница в образе жизни, в том, как люди чувствуют, между Кемеровом и Москвой, конечно, есть, и немаленькая, но гораздо меньше, чем между Кемеровом и небольшим городом в Кемеровской области. Кемерово — это городской образ жизни. А вот эти маленькие города, хоть они и называются городами, — совсем другая история. Я еще девочкой была, мы с папой ездили в шахтерский город, и я заметила, что мужчины там ходят будто бы с подведенными глазами. Тогда папа объяснил мне, что это угольная пыль так въедается и ее тяжело смыть. Работая в ИСИТО, мы не просто узнали, мы реально увидели, как различается жизнь в разных местах. Знать и видеть — две большие разницы. Я хорошо помню натруженные руки женщин и мужчин, которые работали на земле, и эти подведенные глаза шахтеров. И сейчас, когда слушаю некоторые выступления, иногда очень хочется сказать: «Товарищи, жизнь — это не только то, что происходит в пределах Садового кольца! Она есть и за ним. И она очень разная!»

«Мне показалось, что здесь все небожители»

В 2011 году я начала работать в Высшей школе экономики. У этого события есть маленькая предыстория. В какой-то момент, еще находясь в Кемерове, я заметила закономерность. Читаю интересную статью, смотрю, кто автор, где работает. Проходит год. Этот человек пишет еще более интересную статью, но в качестве места работы уже указана ВШЭ. Я тогда не знала, что это целенаправленная кадровая политика Вышки, но заинтересовалась, что стоит за этими буквами. Приехала на Апрельскую (сейчас носит название “Ясинская”. — Ред.) конференцию, и мне показалось, что здесь все небожители. Умные. Продвинутые. Ученые и эксперты с большой буквы. Да еще министры и вице-премьеры ходят по коридорам. Так я приезжала трижды, но, будучи человеком прагматичным, о переезде в Москву не думала. А потом случилась цепь событий. Мужа пригласили работать в Москву. В магистратуру московской Вышки поступил сын. В университете, моей альма-матер, сменился ректор, и я почувствовала, что уехать из Кемерова для меня стало легко и просто.

В Москву я приехала в конце 2010 года с мыслью, что вот сейчас не спеша осмотрюсь, освоюсь и с 1 сентября выйду на работу в Вышку. Незадолго до приезда у меня появилось предложение от Вероники Ивановны Кабалиной, которая тогда заведовала кафедрой управления человеческими ресурсами ВШЭ. За это приглашение я ей искренне благодарна до сих пор. Но в начале февраля мне позвонила Ирина Козина, коллега по ИСИТО, которая к тому моменту уже работала в Вышке, с вопросом: «Не хочешь поработать ответственным секретарем экспертной группы?». В тот момент Вышка вместе с РАНХиГС приступала к работе над «Стратегией-2020». Создавались экспертные группы, и одна из них, которой руководил Ярослав Иванович Кузьминов, а его заместителем была Татьяна Яковлевна Четвернина, должна была заниматься рынком труда, миграцией и высшим образованием. Я понятия не имела, что делает ответственный секретарь. И когда пришла узнать, что это за работа, Татьяна Яковлевна просто взяла меня за руку, ввела в кабинет Ярослава Ивановича и сказала: «Я нашла ответственного секретаря в нашу экспертную группу». Все это происходило в официальный выходной, 23 февраля. В кабинете Ярослава Ивановича сидели человек десять мужчин, которые, несмотря на праздничный день, занимались серьезным делом — слушали доклад Владимира Ефимовича Гимпельсона о дефиците кадров в промышленности. После обсуждения, когда все ушли, Ярослав Иванович обернулся ко мне: «У вас есть вопросы?» Я спросила: «Какие мои функции?» Он подумал секунду и сказал: «Вы будете ответственным секретарем, значит, будете отвечать за все». Так я стала ответственным секретарем экспертной группы, которая занималась разработкой «Стратегии-2020». Представьте, что вы пришли работать на новое место, где никого не знаете, и вам нужно сразу же организовывать кучу мероприятий. Экспертов не так много. Они все хорошо знают друг друга. Многие вместе учились, давно работают вместе, и разговоры у них строятся по известному принципу: «Анекдот №33» — и все смеются. А тут я в роли организатора раздаю задания, устанавливаю сроки выполнения нередко в духе «это надо сделать еще вчера» и спрашиваю отчеты. Было непросто, но очень интересно. Я снова почувствовала, как это здорово, когда вокруг умные и знающие люди, у которых есть чему учиться.

Работа ответственным секретарем мне много дала. Она познакомила меня с замечательными людьми, настоящими профессионалами. Тогда произошла важная для меня встреча с Михаилом Борисовичем Денисенко, нынешним директором Института демографии им. А.Г. Вишневского. Я всегда думала: где я — и где демография, но Михаил Борисович считал иначе и стал привлекать меня к своим проектам, связанным с прогнозированием численности рабочей силы, трудовой миграцией, анализом рынка труда, и вот уже больше десяти лет мы вместе работаем. Написаны почти десяток совместных статей, и я очень надеюсь, что будут еще совместные работы.

«Я обожаю работать с цифрами»

1 сентября 2011 года я начала работать на кафедре управления человеческими ресурсами факультета менеджмента (теперь это департамент, а факультет менеджмента преобразован в Высшую школу бизнеса). Перед отъездом из Кемерова я защитила докторскую диссертацию на тему гибкости российского рынка труда. Фактически это было продолжением тех исследований, которые мы делали вместе с Саймоном. Так что в Вышку я пришла уже доктором наук. Через год я поняла, что мне скучно только преподавать, и вернулась к научной работе. Понятно, что это уже кабинетные исследования, работа, связанная с аналитикой данных, экспертная работа. Я обожаю работать с цифрами, со статистикой, с данными социологических опросов. Люблю цифры и вижу в них смысл. Кому-то анализ данных кажется жутким занудством, а для меня ковыряться в цифрах, видеть, как «свертывается» огромное количество строчек и столбиков и за ними проявляются некие тенденции, — это кайф.

Моя занятость для Вышки достаточно типичная. Я преподаю (в основном на магистерских программах) и занимаюсь исследованиями. Приходится выполнять и некоторые административные обязанности. Я являюсь председателем диссертационного совета по менеджменту и председателем Научной комиссии ВШБ.

Но главная моя любовь — это исследования и аналитика, а главный объект интереса — рынок труда. Он очень многообразен и динамичен. К тому же российский рынок труда имеет свой характер и часто ведет себя не так, как зарубежные. Сейчас я участвую в большом и, на мой взгляд, очень нужном проекте по изучению миграции в Москве, который выполняет Институт демографии. Знать, где ты живешь, всегда лучше, чем не знать. Это нужно всем. Особенно это важно тем, кто принимает решения. Сколько людей работает в Москве? Простой вопрос, но, как оказалось, даже на него нет однозначного ответа. Не говоря уже о том, кто все эти люди — это москвичи или кто-то еще? Каков вклад мигрантов в экономику и не только экономику Москвы? Из ответов на эти вопросы вытекает много социальных, культурных и экономических моментов.

Параллельно я делаю свои собственные исследования. У меня такая особенность: когда я слышу, что очень много о чем-то говорят, мне это «что-то» хочется проверить. Сейчас, например, всех волнует дефицит кадров. И меня подмывает проверить, насколько этот дефицит действительно является дефицитом и кто реально в дефиците. Есть масса интересных вопросов, связанных с современными навыками с точки зрения соотношения так называемых жестких (профессиональных) и мягких навыков. Недавно, анализируя данные всероссийского опроса выпускников, я выяснила, что выпускники вузов, работающие по специальности, чаще испытывают недостаток профессиональных навыков по сравнению с теми, кто не работает по специальности. Честно говоря, это неожиданный и даже отчасти парадоксальный результат. Логично было бы ожидать, что, напротив, нехватку профессиональных знаний должны скорее ощущать выпускники, работающие не по специальности и, соответственно, не получившие необходимых компетенций в процессе обучения. Теперь хочется разобраться, почему так происходит.